Как всё-таки интересно читать письма классиков русской литературы. Бывает, встречаешь упоминание о человеке, начинаешь искать о нём информацию, и постепенно предстаёт перед нами яркая, незаурядная личность. А ведь не упомяни об этом человеке классик – никто бы и не вспомнил. Одним из таких людей, привлекших, благодаря Грибоедову, наше внимание, стал доктор Александр Казимирович Семашко. Вряд ли он был родственником Николая Александровича: фамилия эта нередка, литовско-польско-украинского происхождения, хотя больше всего её носителей живет в Белоруссии, но оба избрали профессию врача, проявив себя людьми честными, принципиальными и не склонными к компромиссам.

«В политическом отношении учреждение врача при миссии было бы весьма полезно»

Наше импровизированное исследование началось после прочтения письма Грибоедова к К. К. Родофиникину - дипломату, члену Государственного совета, директору Азиатского департамента МИД Российской империи. Именно он был начальником Грибоедова и курировал его работу в Персии. Послание датировано 17 августа 1828 г.
Александр Сергеевич пишет его превосходительству, что на пути в Тегеран он и его коллега «сильнейшею лихорадкою заплатили дань здешнему мучительному климату». В связи с этим Грибоедов просит обратить внимание на необходимость включения в состав посольства квалифицированного врача, чтобы русские дипломаты не зависели в Тегеране от услуг английских эскулапов. Но есть тут и ещё один интерес – политический: «Надлежит присовокупить, что в политическом отношении учреждение врача при миссии было бы весьма полезно для большего сближения с самими персиянами, которые не чуждаются пособий европейских докторов и открывают им вход во внутренность семейств и даже гаремов своих, в прочем ни для кого не доступных. Во всех восточных государствах англичане сим способом приобрели себе решительное влияние».
Преувеличение? Нисколько. Грибоедов прекрасно знает, о чём говорит: «… ирландец г. Кормик, лейб-медик Аббас-Мирзы (наследный принц Персии – ДК), решительно владеет умом его и всеми намерениями. Г. Макниль в Тегеране тем же кредитом пользуется во дворце самого шаха… я в частых с ним разговорах изумлялся глубоким познаниям этого человека о малейших интересах и соотношениях того государства, в котором он уже несколько лет пребывает в качестве доктора английской миссии и придворного врача его величества шаха. Смело могу уведомить ваше превосходительство, что никакой дипломат не может достигнуть сего обыкновенными путями без вспомогательных средств той полезной науки, которая г. Макнилю повсюду в Персии доставила вход беспрепятственный».
Сегодня трудно представить, сколь велико было влияние европейских врачей, владевших «умом и всеми намерениями» восточных владык. «Полезная наука» медицина в те времена заслуженно считалась важным фактором международной политики великих держав в Азии, а врач – поистине неоценимым агентом влияния. «Дипломаты в белых халатах» России были крайне нужны: в 1828 г. завершилась победоносная для нас русско-персидская война, но отношения между странами оставались неприязненными. Русских дипломатов персы продолжали воспринимать как врагов, иное дело – целители, к которым на Востоке традиционно относились с уважением. К слову, до Грибоедова, с 1818 по 1826 гг., русскую миссию в Персии возглавлял врач Семён Иванович (Симон Смилоевич) Мазарович - итальянец на русской службе, личность яркая и незаурядная, заслуживающая отдельного рассказа.
Кого же видел Грибоедов в роли «нашего человека» в Тегеране? Вновь обратимся к его письму: «Честь имею представить на благоусмотрение вашего превосходительства об определении к миссии служащего ныне в Астрахани городовым лекарем доктора медицины г. Александра Семашко. Я о нём уже много был наслышан в С.-Петербурге от торгующих там персиян и от некоторых наших чиновников, долго проживавших в Астрахани. Все согласно признавали, что он совершенно ознакомился со способом лечения болезней в жарких климатах, и азиатские жители Астрахани возымели к нему полное доверие».
Как видим, Грибоедов тщательно отнёсся к выбору, убедившись в безупречной профессиональной репутации доктора Семашко. Затем Александр Сергеевич написал врачу письмо и получил его «решительное согласие». По мнению драматурга, «оклад 600 червонных будет достаточен для безбедного прожитка г. Семашки в Персии, также на инструменты и другие вещи, необходимые в практике его искусства».
Дело стало лишь за одобрением кандидатуры врача руководством Азиатского департамента, однако бюрократические проволочки затянули согласование на несколько месяцев. «Добро» дали лишь в 1829 г., но было поздно: озверевшая толпа разгромила русское посольство в Тегеране, перебив почти всех членов миссии. Можно сказать, доктор Семашко обязан жизнью нерадивым чиновникам МИДа: если бы не их нерасторопность, ему, скорее всего, суждено было погибнуть вместе с Грибоедовым.

«Служение страждущему человечеству»

Так кем же был Александр Казимирович Семашко, как сложилась его жизнь, благодаря чему он заслужил добрую славу в Астрахани? Известно немногое. Родился наш герой в 1804 г. в Виленской губернии, в семье обедневшего польского шляхтича. В юности увлёкся медициной, с 1822 по 1825 гг. учился за казённый счет в Виленском университете, где и обрёл вожделенный докторский диплом.
В 1827 г. Семашко получил назначение в Астраханскую губернию. По пути к месту службы он встретился в Москве со своим соотечественником, поэтом А. Мицкевичем, посвятившим земляку шутливое стихотворение «Доктору С., предпринимающему научное путешествие в Азию для изучения естественной истории»:

«Жрец Эскулапа! Ты, заброшенный в пустыне,
Меж дикарей свой культ распространяя ныне,
Чужому племени здоровье в дар несёшь,
А по тебе в Литве скучает молодёжь.
…
В токайское теперь прибавим мы воды,
И будет королём меж нами тот по праву,
Кто первый свой бокал осушит по уставу.
Тогда мы всех врагов науки и ума
Сочтём погибшими — их да поглотит тьма!».

Возможно, Мицкевич был одним из тех, кто порекомендовал Семашко Грибоедову.
Проработав несколько месяцев лекарем в Прикаспийском Седлистовском карантине, «жрец Эскулапа» обратился с просьбой к губернатору о переводе на освободившуюся должность уездного врача, а также лекаря «по больницам Приказа общественного призрения и Тюремного Замка». За годы работы в Астраханской губернии Александр Семашко зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Молодой доктор говорил, что целью своей жизни видит «служение страждущему человечеству». Днём и ночью, в будни и в праздники он отправлялся на вызовы, лечил бедняков, приобретал для них лекарства на своё скромное жалованье. Как мы уже знаем, добрая слава о докторе Семашко доходила до имперской столицы Санкт-Петербурга. Но, как говорят в народе, «жалует царь, да не жалует псарь». Честный и неподкупный Семашко вызывал раздражение вороватых астраханских чиновников, и они сделали всё возможное, чтобы удалить его из города.
Всё началось с анонимного доноса, поступившего в полицейское управление Санкт-Петербурга. Некий доброжелатель докладывал о многочисленных нарушениях в организации медицинской помощи в Астрахани, о спекуляции медикаментами и причастности к махинациям инспектора врачебной управы Ф. Шкинского. А единственным честным и порядочным врачом на прискорбном фоне всеобщего казнокрадства и небрежения службой в донесении был назван Семашко.
В столице распорядились начать проверку, но проводило её астраханское городское начальство, в огласке махинаций по понятным причинам не заинтересованное. Поэтому дело спустили на тормозах, а всех причастных оправдали за исключением… Александра Семашко. Возможно, чиновники решили, что именно он «сигнализировал» в Петербург, а может просто нашли повод избавиться от излишне добросовестного и принципиального доктора.
Самым непримиримым врагом Семашко стал упомянутый в доносе инспектор Шкинский, он забрасывал начальство рапортами о «неблагонадёжности» врача. Однако за доктора вступились жители Астрахани. Они составили петицию на имя губернатора, в которой засвидетельствовали добросовестное отношение Семашко к своим обязанностям и просили прекратить травлю. Подписи под документом заняли аж тринадцать листов. Но судьба доктора уже была предрешена.
Летом 1829 г. власти распорядились: «Астраханского уездного доктора Семашко, вышедшего совершенно из повиновения местного своего начальства, за дерзость и непокорный нрав хотя бы и следовало исключить из службы, но как казённого воспитанника, обязанного прослужить казне за воспитание его еще до трёх лет… перевести из Астрахани на вакансию карантинного врача в Бессарабии».
8 августа 1829 г. опальный Александр Семашко покинул Астрахань, затем следы его теряются. Известно лишь, что скончался он в 1844 или в 1845 гг. Так и не узнали бы потомки о скромном уездном враче Семашко, если бы не упомянул о нём в своём письме автор бессмертной комедии «Горе от ума». И если бы не знаменитый однофамилец астраханского доктора, благодаря которому имя Семашко, присвоенное советской системе здравоохранения, знает весь мир. Впрочем, как говорит ведущий популярной телепередачи, «это уже совсем другая история»…