«Пока за ум не возьмёшься – не видать тебе «меда» как своих ушей»

- Сергей Юльевич, как начинался ваш путь в медицину?

- Пошёл по стопам родителей: отец - военный судмедэксперт, мать - врач–патанатом. Как и многим семьям военных, приходилось часто переезжать: Кавказ, Кубань, Сибирь… Детство и юность прошли в Новосибирске. Образованием моим никто особо не занимался, был предоставлен сам себе, поскольку родители целыми днями пропадали на службе. До 8 класса в моём дневнике красовались сплошные «двойки» да «тройки», которые венчал «неуд» по поведению. В летние каникулы родители отправляли меня к бабушке в Геленджик, где я отдыхал от сибирских морозов, наслаждаясь морем и солнцем. Бабушка была заслуженной учительницей, кавалером ордена Ленина, преподавала химию и биологию. Ученики её обожали.
И вот однажды бабушка приехала к нам, так сказать, «с ответным визитом» в Новосибирск. Первым делом, конечно, спросила у родителей как Cерёжа учится? А они в ответ - не знаем, мы в школу не ходим. Бабушка в шоке: как так, а родительские собрания? Да некогда нам: мы ж целыми днями на работе. Пошла тогда бабушка в школу. Спрашивает у учительницы химии – как успехи Соседко? А та лишь рукой машет: какие успехи, внук ваш кроме H2O ни одной формулы не знает! Бабушка - к учительнице физики, она смеётся: да он электрическое поле от магнитного не отличит! И классная руководительница «сыпет соль на рану»: внук ваш вместо учёбы целыми днями на улице в хоккей да в футбол гоняет, родителей не можем в школу вызвать, они постоянно на работе. В общем, всё со мной плохо.
Вернулась бабушка из школы, вызвала меня «на ковёр», отчитала. Что ты, спрашивает, после школы делать собираешься? А я тогда в 8 классе учился, о будущем особо не думал. Отвечаю: поступлю, мол, в медицинский, как родители. Бабушка только руками всплеснула: пока за ум не возьмёшься – не видать тебе «меда» как своих ушей. Словом, решила она на время остаться у нас в Новосибирске, плотно заняться моим воспитанием и образованием. Поднимала в 6 часов утра и буквально «вдалбливала» в меня уроки химии. Заставила мать найти репетитора по физике. Он пришёл, протестировал меня и говорит: вы его в медвуз готовите? Серьёзно? Да этот парень вообще в физике «по нулям». Еле-еле уговорили со мной заниматься. В общем, стали обучать, да так, что через два года средний балл в моём аттестате стал 4,5 балла.
А с поступлением в вуз очень повезло: пробиться в Новосибирский мединститут было просто нереально, туда шли одни медалисты. Тем не менее, химию я сдал на «отлично», физику – на «четвёрку», с сочинением успешно справился. А на биологии откровенно «завалили»: влепили «трояк» хотя я ответил на все вопросы. Ну, думаю, всё, даже списки поступавших не хотел идти смотреть, еле-еле родители уговорили. Прихожу, гляжу – а там моя фамилия. Долго не мог поверить своему счастью.

«Патанатомия – базовая специальность медицины»

- Как оказались в Москве?

- Отца по службе перевели в столицу, мы переехали вместе с ним. Предложили мне продолжить учёбу в любом из московских медвузов. Первым делом, поинтересовался: а в каком из них учиться легче? В «третьем меде», отвечают, в МГМСУ имени Евдокимова. Почему? Потому, что туда поступить «с улицы» нереально: принимали детей секретарей райкомов, обкомов – словом, «золотую молодёжь». А они напрягаться не любят. И действительно, в Москве учиться было куда легче, чем в Новосибирске: там отсев был просто сумасшедший, нагрузки запредельные, иной раз казалось, что я и до второго курса не дотяну. Группа была одна из сильнейших, одни медалисты. Вообще, уровень подготовки в медвузах того времени был куда выше, чем сейчас. Просто небо и земля.

- А почему выбрали именно патанатомию?

- В отличие от многих сокурсников, у меня по патанатомии была твёрдая «пятёрка». Предмет очень сложный, но интересный, патанатомия – базовая специальность медицины, без неё не сможет полноценно работать ни один врач. Гинекологи, урологи, хирурги – все обращаются к нам, поскольку они, грубо говоря, отвечают за «швы», а патанатом – за основной диагноз. Изучение всех видов биологических тканей, патологий, рекомендации по схеме терапии, выявление инфекций – всё это наша работа. Патанатому необходимо обладать знаниями и хирурга, и терапевта, и кардиолога. Зачастую во время операции нужно срочно ответить на вопрос хирурга: каждая минута на счету. Мы обязаны полностью знать весь ход операции, может ли метастазировать опухоль, как она станет метастазировать… Любые нюансы. В отличие от врачей других специальностей, мы обычно напрямую с пациентами не работаем, поэтому после успешных операций лавры достаются коллегам, а мы остаёмся в тени, подобно актёрам театральной массовки, на фоне которых перед зрителями выступает «звезда».
В общем, отслужил я в армии, после «дембеля» - закончил интернатуру по патанатомии и вот уже 30 лет тружусь по специальности. Довелось поработать в сфере военной судебной медицины, в госпитале МВД, 36-й и 51-й больницах, в частной клинике, а сейчас – в ГКБ N 29 имени Баумана.

- Вы упомянули о частной клинике, там ведь у врачей приличные зарплаты…

- Но и огромная нагрузка. Вообще нет никаких норм - 1,5-2 тыс. биопсий в месяц. Для сравнения здесь, в 29-й, мы проводим ежемесячно примерно 300-400 биопсий. Да, в частных клиниках обычно платят больше, но объём работы такой, что не только возрастные врачи, но и молодёжь долго не выдерживает.

«Воины света»

- Как патанатом стал художником?

- Наверное, есть во мне какое-то творческое начало: всегда хотелось попробовать сделать то, что умеют другие. Так, например, ещё в юности научился вырезать деревянную мебель, благодаря урокам, полученным от одного из коллег отца по работе в Главном военном клиническом госпитале имени Бурденко. Здесь важен любой нюанс: как высушивать бруски, какие использовать стамески, затачивать их под определённым углом… Обучился я секретам мастерства и начал делать столы, трюмо, кресла. Один такой стол, украшенный бархатом и позолотой, стоит у меня дома. А ещё - писал критические статьи для литературных журналов, сочинял стихи. В общем, искал себя в творчестве.
«Роман» с живописью начался лет десять лет назад. Моя дочь училась в художественной школе и как-то спросила меня: сможешь скопировать пейзаж? Да легко, отвечаю. Сел и худо-бедно копию сделал. Она посмотрела и говорит: а неплохо у тебя получилось. Затем как-то наша знакомая рассказала: видела объявление «учим рисовать за один день», давай пойдём, попробуем. Ну, давай. Приходим. В нескольких залах расставлены столы, на них - краски, кисти и простенькая картинка, которую надо скопировать. Художник объясняет, словно детям: берёте краску, рисуете кружок и т.п. Не заинтересовало.
Как-то раз зашёл я в торговый центр, вижу – на стенах одного из павильонов висят картины. Оказалось это работы художницы Галины Смирновой, она обучала желающих рисованию. Пригласила меня, но пришёл я к ней не сразу, где-то через год. Так начались наши занятия, растянувшиеся почти на десять лет. Галина Смирнова – не только талантливая художница, но и преподаватель от бога, она научила меня всему. В итоге в 2019 г. меня приняли в Творческий союз художников России.

- Что вам нравится писать больше всего?

- Ближе всего пейзажи: моя душа откликается природе. Люблю море, чувствую его и могу писать по памяти: ведь я вырос на побережье. Но сейчас мне интереснее всего тематические работы.

- Знаю, что у вас есть несколько картин на тему ковида…

- Да, все мы работали во время пандемии - смены по 6 часов, в защитных костюмах. Пациентов было много, врачей не хватало, поэтому и нас, патанатомов, кидали «на передовую», в инфекционные корпусы. В костюме уже часа через три начинает кружиться голова, дышать нечем, респиратор намокает, маска натирает лицо до крови… Я написал картину «После дежурства», на ней изображена одна из наших девушек-врачей, отработавшая в «красной зоне». Она стоит перед зеркалом, сняв маску, на лице - кровавые пятна. Это я видел своими глазами.
Сюжет второй картины пришёл, когда мы работали в терапевтическом корпусе. Несколько врачей в защитных костюмах сидят у компьютерного монитора, на заднем плане – график заболеваемости ковидом, рентгеновский снимок лёгких, поражённых вирусом. Сцену запечатлела на снимке наша коллега. Когда увидел фотографию, решил написать картину, добавив к изображению полуоткрытое окно, за которым по голубому небу плывут облака. Хотел поначалу добавить к окну чёрную полосу, но моя наставница Галина Смирнова отсоветовала: не надо, пусть оно остаётся светлым. Потому и назвал картину «Воины света».
Третья работа, «Опасные цветы», похожа на плакат. Два врача – мужчина и женщина в защитных костюмах - стоят на фоне земного шара, их руки предостерегающе подняты, а под ногами - ядовитые «заросли» вируса SARS-CoV-2. Эту работу удостоили серебряной медали на XIII Международном конкурсе «Art. Exellence. Awards».

- Говоря о ваших тематических работах, нельзя не упомянуть самую «горячую» тему последних двух лет – события на Донбассе.

- У меня возникла идея картины, но я долго не знал, как её реализовать. Решение принял, изучив восстановленные после недавних боёв пилоны мемориального комплекса на кургане Саур-Могила в Донецкой области. Я изобразил ветерана Великой Отечественной войны в парадной форме, с букетом цветов в руках. Головы каменных воинов склоняются к ветерану, два поколения защитников Отечества словно бы ведут неспешную беседу. Картина так и называется «Безмолвный разговор». Она экспонировалась на художественной выставке в Донецке и была там очень тепло принята.
Творчество Сергея Соседко многогранно и продуманно, будь то натюрморты, портреты или проникновенные лирические пейзажи. Долгое время его картины из цикла «Времена года» украшали холл терапевтического корпуса ГКБ N 51 (пока больницу не закрыли в процессе «оптимизации» столичного здравоохранения). Недавно выставка С.Ю. Соседко проходила в одной из художественных галерей на Старом Арбате. Картины врача и художника смогли привлечь внимание искушённых ценителей, не скупившихся оставлять в книге отзывов тёплые, благодарные отклики о его работах.