В сентябре 1762 г. государыня Екатерина приехала в Москву, чтобы увенчать себя короной Российской империи в Успенском соборе Кремля. Молодая правительница чувствовала себя неуверенно: всего два месяца назад она свергла с престола своего супруга Петра III, далеко не все приветствовали дворцовый переворот. Новоиспечённой императрице была необходима поддержка и лояльность подданных. Тем временем, накануне коронации тяжело заболел юный наследник – 8-летний великий князь Павел Петрович. К счастью, обошлось: благодаря заботам придворных врачей (или удачному стечению обстоятельств) ребёнок выздоровел. Екатерина поспешила использовать болезнь наследника в своих целях: народу объявили, что в благодарность за исцеление Павел попросил царственную матушку учредить в Первопрестольной больницу для бесплатного лечения неимущих. А Екатерина, разумеется, вняла благому порыву сына, отдав соответствующие распоряжения. Будущую больницу решили назвать в честь её номинального основателя – Павловской. Так, вчерашняя немецкая принцесса начала завоёвывать симпатии москвичей, впервые представив urbi et orbi образ просвещённой русской императрицы, неустанно пекущейся о благе своего народа.

«Освобождаясь от болезни, о больных помышляет»

Подписанный Екатериной указ гласил: «Основать свободную больницу, к чему и место способное избрано, возле Данилова монастыря, загородный двор генерал-прокурора и генерал-крикс-комиссара Глебова». Территорию эту у его превосходительства изъяли за «долги перед казной» (проще говоря – заставили проворовавшегося чиновника компенсировать убытки). Загородная дача с большим парком и несколькими прудами стала идеальным местом для лечебного учреждения, открывшегося 25 сентября 1763 г.
Новая больница поначалу располагалась в нескольких деревянных постройках, рассчитанных на 25 коек. Лечили страждущих 4 доктора. В объявлении об открытии Павловской больницы особо подчёркивалось: «Все неимущие люди женска и мужеска пола, как призрением и лекарствами, так бельем, платьем, пищею и всем прочим содержанием будут довольствованы из собственной, определенной Его Высочеством (великим князем Павлом – ДК) суммы, не требуя от них ни за что платежа, как по излечении, так и в продолжение болезни». Не забыли и о «пиаре»: в городских газетах регулярно публиковались отчёты о числе излеченных больных, появилась специальная медаль с ликом цесаревича Павла и надписью «Сам, освобождаясь от болезней, о больных помышляет».
Впрочем, справедливости ради заметим, что великий князь не забывал о больнице, носящей его имя. Когда в 1784 г. деревянные корпуса пострадали от пожара, Павел распорядился выстроить на их месте просторное каменное здание, рассчитанное на 70 пациентов. Причём, постройку цесаревич доверил не какому-то безвестному архитектору, а самому В. Баженову, автору дворцово-паркового комплекса в Царицыно. Знаменитый зодчий разработал проект, но так и не воплотил его: прогневал Екатерину II и отошёл от дел. Пришлось опять строить деревянные больничные домики.

Больница Его Величества

Каменное здание «Павловки» – массивный трёхэтажный корпус – появилось лишь в начале ХIХ столетия, в царствование Александра I. Построил его другой известный русский архитектор – М. Казаков. По злой иронии судьбы его, как и Баженова, тоже ждала царская опала: подрядчик растратил средства, выделенные на строительство, а старого архитектора обвинили в «небрежении» и отправили на покой. Однако Казаков всё-таки успел закончить своё последнее творение. Новое здание Павловской больницы больше напоминало дворец. Её центральную часть украсил величавый ионический портик, рядом расположилась больничная церковь, освещённая в память апостолов Павла и Петра. Больница, рассчитанная на 100 пациентов, счастливо пережила пожар 1812 г.: французы разместили в ней военный госпиталь. Любопытно, что один из врачей армии Наполеона - немец Г. Левенталь, захваченный в плен русскими казаками и оставшийся жить в России - ровно через 20 лет, в 1832 г., стал главным врачом Павловской больницы. После его смерти в 1865 г. лечебное учреждение возглавил его сын – известный врач и действительный тайный советник А. Левенталь.
Шли годы. Москва росла, больных становилось всё больше и «Павловке» требовались новые корпуса. В 1829-1832 гг. к обустройству больницы «приложил руку» ещё один известный архитектор – Д. Жилярди. Он построил четыре каменных двухэтажных флигеля для аптеки, проживания врачей и хозяйственных нужд. Кроме того, Жилярди оформил парадный двор главного корпуса в стиле ампир, на воротах появились белокаменные пилоны и скульптуры львов. Положение обязывает: «Павловка» получила статус императорской больницы, государи и члены августейшей фамилии выделяли немалые средства на её содержание.
В царствование Николая I в больнице было 3 мужских и 1 женское отделение, на питание каждого пациента ежедневно отпускалось 20 копеек – по тем временам вполне приличная сумма. Больным давали суп «иным с говядиной, другим с телятиной, а которым и с молодой бараниной… а иным по полкурицы в суп… Хлеба ситного сколько поесть смогут». Кроме того, пациенты могли рассчитывать на определённое количество вина и пива.
В разные годы в больнице трудились самые известные и уважаемые врачи: Ф. Эразмус (автор первого в России справочника по повивальному искусству), «святой доктор» Ф. Гааз, Ф. Рейн, Г. Ураносов и многие другие. Во время крупных эпидемий холеры в 1830, 1852 и 1871 гг. Павловская больница принимала самых тяжёлых пациентов, пришлось даже набирать дополнительный штат прачек и «сиделиц», помогавших выхаживать страждущих.
Изначально больница задумывалась как стационар, но со временем число тех, кто нуждался во врачебных советах, выросло настолько, что в 1881 г. пришлось создавать амбулаторное отделение - несколько медицинских кабинетов. Больным, «носящим явные признаки нищеты», по-прежнему помогали бесплатно. Молва о «добрых докторах» Павловской больницы разнеслась по Москве и окрестным губерниям, и в скором времени за консультациями к ним стали обращаться по 10 тыс. человек в год.
После начала русско-японской войны, в феврале 1904 г., по указу Николая II в Павловской больнице организовали курсы обучения санитаров. За шесть недель подготовили 130 человек, после выпуска их отправили в Маньчжурию, в действующую армию. В годы первой мировой войны в Павловской больнице открылся военный госпиталь. Врачи активно применяли переливание крови, хотя тогда метод был опасен – почти ничего не было известно про группы крови и, тем более - резус-фактор, в медицинскую практику внедрялись мобильные рентген-аппараты, пластическая хирургия и протезирование. Многие сотрудники больницы уехали на фронт помогать раненым.
Особое внимание уделялось борьбе с инфекционными болезнями: в годы первой мировой войны в Павловской больнице организовали противоэпидемиологический отряд для борьбы с тифом, холерой и оспой. Его возглавил известный инфекционист и паразитолог Е. Марциновский. Этот выдающийся врач проработал в Павловской больнице 25 лет.

Сильные духом

После революции «Павловка» получила статус городской клинической больницы. В 1918 г., несмотря на разруху, голод и эпидемии, здесь открыли кафедру госпитальной хирургии, а в следующем году - перевели в больницу кафедру госпитальной терапии, которую возглавил профессор М. Кончаловский. Он вспоминал: «Семашко предложил нам взять для клиники Павловскую больницу и немедленно приказал оборудовать ее. Всё лето 1919 г. мы посвятили её устройству, а к осени переехали туда. В клинику я пришел с одним лишь ассистентом Обакевичем. Он проявил инициативу ввести новейшие методы диагностики и терапии: делал люмбальные пункции, вводил через бронхоскоп лекарства при легочных абсцессах, один из первых в России применил инсулин».
Врачи-новаторы ГКБ активно применяли новые по тем временам методы диагностики и лечения. Так, например, они первыми в Москве ввели счет лейкоцитарной формулы по Шиллингу. «Введение лекарств в спинномозговой канал, дуоденальный зонд, переливание крови, бронхоскопия, инсулин и прочее - всё это мы начали применять раньше других клиник», - писал М. Кончаловский.
В 1930-е гг. на базе больницы создаются новые кафедры, ведётся большая научная и учебная работа. Так, в 1932 г., профессор Я. Этингер (позднее он станет жертвой печально известного «дела врачей») основал кафедру пропедевтики внутренних болезней 2-го медицинского института. Он занимался вопросами развития электрокардиографии, лечения ревматизма, изучения шумов и тонов сердца, ранней диагностики инфаркта миокарда и пороков сердца. После смерти Этингера его работу продолжил академик А. Нестеров, разработавший стадии диагностики и меры лечения ревматизма.
В годы Великой Отечественной войны в больнице действовал военный госпиталь на 500 коек. Здесь организовали курсы повышения квалификации врачей. Самоотверженный труд медиков позволил спасти жизнь и здоровье многим тысячам наших бойцов. Приём раненых не прекращался даже во время вражеских авианалётов на Москву. К слову, во время этих налётов на территорию госпиталя попало 11 фугасных бомб, но, как ни странно, взорвалась лишь одна из них, и при этом никто не пострадал. Везение? Чудо? Как знать…

Sic transit gloria mundi

В послевоенные годы ГКБ N 4 продолжала активно развиваться не только как лечебный, но и как научный центр. С 1953 по 1972 гг. здесь трудился профессор А. Дамир, занимавшийся исследованиями в области сердечно-сосудистых патологий, участвовал в разработке методов хирургического лечения пороков сердца. Вместе с сотрудниками больницы А. Дамир проводил работы по изучению гипертонической и ишемической болезни, инфаркта миокарда, аневризм сердца и аорты, постинфарктного синдрома Дресслера. Учёный первым отметил внесердечные признаки сердечной недостаточности, например, утомление дыхательной мускулатуры.
Двухсотлетний юбилей больницы её коллектив праздновал в Колонном зале Дома Союзов – поистине сакральном месте советской Москвы, где отмечались знаковые события, происходящие в СССР. В ознаменование юбилея, в декабре 1963 г., Президиум Верховного Совета СССР наградил лечебное учреждение орденом Трудового Красного Знамени. Несколько сотрудников «Павловки» получили почётные грамоты и звания «Заслуженный врач РСФСР».
До недавних пор ГКБ N 4 являлась многопрофильным лечебно-профилактическим учреждением, располагающим самым современным оборудованием, использующим новейшие медицинские технологии. Но корпуса больницы стремительно ветшали. Несколько лет назад «ответственные лица» много говорили о готовящейся реставрации, но, увы – дальше разговоров дело не пошло. Сегодня больничные корпуса находятся в запустении. Фотографии в интернете рисуют удручающую картину: палаты, заваленные хламом и мусором, железные скелеты пустых коек, врачебные халаты, оставленные в шкафах. Напоминает «заброшки» Чернобыльской зоны отчуждения - дома, давно покинутые людьми. Грустно. Коллектив больницы разбросан по другим учреждениям города и вряд ли соберется вновь. А ведь не здания определяют лицо больницы – врачи, медсестры, санитарки. Реформирование больниц, их закрытие в городе продолжается вот уже скоро десять лет, а закрытые больницы восстановлению не подлежат. Печально, что никто не знает, вернётся ли когда-нибудь жизнь в разрушающиеся стены первой публичной больницы России.