Этот человек не был врачом: его научной стезёй стала химия. Но именно Исааку Яковлевичу Постовскому удалось решить проблему, занимавшую умы многих выдающихся целителей прошлого – создание эффективных антибактериальных лекарств. Учёный синтезировал сульфидин и десятки других препаратов, благодаря которым удалось спасти множество жизней.

В наши дни трудно представить, что ещё в начале прошлого столетия простой порез мог стать для пострадавшего смертельным. Так, например, отец В. Маяковского умер от заражения крови после того, как случайно уколол палец иглой (к слову, поэт после этого всю жизнь боялся острых предметов). Что говорить о раненых солдатах: испокон веков санитарные потери многократно превышали число погибших на поле боя. Во все времена бактерии оказывались страшнее любого врага, и победить их никак не удавалось.

Красители против бактерий

Рубеж ХIХ-XX вв. стал настоящим бумом микробиологии, а чуть позже - и иммунологии, учёные активно искали средства борьбы с различными инфекционными болезнями. Немецкий врач Пауль Эрлих выдвинул смелую для того времени гипотезу: эффективное лечение инфекций возможно с помощью химических веществ. «Средства против бактерий надо искать среди красителей, - утверждал Эрлих. - Они пристают к волокнам тканей и таким образом окрашивают материи. Так же они пристают и к бактериям и тем самым убивают их. Они прокалывают бактерии, как иглы бабочек. Среди красителей мы найдем победителей бактерий и уничтожим инфекционные болезни».
В 1906 г. австрийский химик Пауль Гельмо получил из каменноугольной смолы новое вещество с труднопроизносимым названием «парааминофенилсульфонамид», дававшее при окрашивании тканей яркий оранжевый цвет. Так и осталось бы оно одним из множества красителей, если бы не единомышленник Эрлиха, немецкий бактериолог Герхард Домагк. В 1934 г. он провёл с веществом серию опытов и в результате создал препарат пронтозил. Учёный вводил его в организм лабораторных мышей, заражённых стрептококком, пневмококком, гонококком и менингококком. Эффект оказался поразительным – все мыши выздоравливали. Вскоре Домагку пришлось испытать препарат на собственной дочери, поранившей руку в лаборатории. У девушки началась гнойная инфекция, грозившая перерасти в сепсис. Единственным доступным в то время методом лечения была ампутация пораженной конечности. Домагк рискнул и ввел дочери экспериментальный препарат. К счастью, всё завершилось благополучно. В 1939 г. учёному присвоили Нобелевскую премию по физиологии и медицине за открытие антибактериального эффекта пронтозила.
Между тем, выяснилось, что, вопреки гипотезе Эрлиха, оранжевый цвет препарата никакой антибактериальной роли не играет: попадая в организм человека, молекула красителя расщепляется, после чего в бой с бактериями вступает вещество сульфаниламид. Пронтозил поспешила запатентовать крупная немецкая фармкомпания, а сульфаниламид остался вне патента. В СССР эти препараты именовали «красным» (пронтозил) и «белым стрептоцидами». Однако антибактериальной панацеей они не стали: бактерии быстро выработали к ним резистентность. Требовались новые, гораздо более эффективные средства, и они появились, благодаря трудам и таланту советского учёного И.Я. Постовского.

«Он был благовоспитанным европейцем»

Исаак Яковлевич родился в Одессе в 1898 г. В 14 лет переехал с семьёй в Германию, окончил гимназию и поступил на химическое отделение Высшей технической школы в Мюнхене. Много лет спустя, дочь Постовского А. Суворова вспоминала: «Химия ему всегда нравилась, хотя в детстве, лет в 5-7, он больше увлекался биологией, выращивал бабочек… У него была коллекция, но при переездах, к сожалению, всё потерялось».
По окончании Высшей технической школы Постовский работал в лаборатории известного немецкого химика, лауреата Нобелевской премии Г. Фишера, опубликовал несколько научных статей. Неизвестно как сложилась бы судьба молодого учёного, если бы в 1926 г. на его работы не обратил внимания советский профессор В. Челинцев. Он предложил Постовскому возглавить кафедру органической химии в Уральском политехническом институте (УПИ). Так уж совпало, что в это же время Исааку Яковлевичу поступило заманчивое предложение о работе в Швеции. После недолгих колебаний учёный всё-таки решил вернуться на Родину, в промышленный город Свердловск (ныне Екатеринбург). За ним последовала его молодая жена - 18-летняя немка Амалия, не знавшая ни слова по-русски.
Постовский преподавал в УПИ, занимался промышленной углехимией, исследовал месторождения уральской нефти. Его труды оценили по достоинству, присвоив звание профессора в 1933 г. По словам одного из учеников Постовского, «он был благовоспитанным европейцем, мягким и деликатным… имел энциклопедические знания, знал пять языков, очень артистичный был, поэтому лекции не пропускал никто. Долгое время не ставил студентам «двойки»: полагал, что студент не может ответить лишь потому, что смущается или волнуется. Как он может не знать предмета?.. Исаак Яковлевич собирал полные аудитории, его приходили слушать люди из других вузов».
В начале 1930-х гг. учёного заинтересовала фармацевтическая химия, в частности - исследование и синтез сульфаниламидов. Многие коллеги не понимали: как можно ради такой «ерунды» оставить перспективное и востребованное направление промышленной углехимии? Но время доказало правоту Постовского.

Быстрее, лучше, эффективнее!

Исследование сульфаниламидов в Советском Союзе проходило в двух научных центрах: московском Всероссийском научно-исследовательском химико-фармацевтическом институте (ВНИХФИ) и в свердловском УПИ. Москвичи обладали куда более мощной материальной, ресурсной и научной базой, но у уральцев был серьёзный «козырь» – Постовский.
К 1937 г. группе Постовского удалось синтезировать около 30 различных препаратов сульфаниламидной группы. Наиболее известен сегодня сульфидин (сульфапиридин), ставший первым советским антибактериальным сульфаниламидным препаратом. В годы Великой Отечественной войны, благодаря его применению, удалось спасти десятки тысяч жизней наших бойцов. А ещё были сульфазол, сульфатиазол и многие другие эффективные для того времени препараты (напомним, что до появления пенициллина оставалось ещё несколько лет).
Разумеется, требовалось время на исследование побочных эффектов и клинические испытания, но времени-то как раз и не было: страна жила ожиданием войны с нацистской Германией - нельзя останавливаться, только вперёд! Новые препараты практически сразу отправляли в госпитали. Например, сульфатиазол синтезировали в 1940 г., а уже к маю следующего года его испытали на 100 больных. Оказалось, что он эффективен при лечении пневмонии и нескольких других инфекций, не слишком токсичен, его можно было применять без предварительных анализов крови и мочи, что крайне важно в условиях военно-полевой медицины. «Всё работало по канонам военного времени: либо человеку отнимут руку или ногу, либо он умрёт от гангрены, либо выживет. Поэтому лекарства сразу с завода отправляли в госпитали, и там уже врачи наблюдали за тем, как они действуют на организм», - вспоминал очевидец.
Постовскому пришлось срочно организовывать производство сульфамидных препаратов в промышленных масштабах на Свердловском химико-фармацевтическом заводе (ныне - ОАО «Уралбиофарм»). Не прошло и полугода - началась война. Людей не хватало, многие уходили на фронт, а тем, кто остался, пришлось трудиться поистине в адских условиях. Профессор Н. Беднягина, много лет проработавшая с Постовским, вспоминала: «Ещё нет ни цеха, ни аппаратуры. Вопреки всему, мы проводим реакции в вёдрах, тазах, нарушая технику безопасности, но производим сотни граммов и килограммы препарата за сутки. И тут же препарат идет в госпиталь… Вот мы хлорируем спирт прямо на заводском дворе. Хлорные баллоны тяжелые и ржавые, мы с ними еле справляемся. Если свернём нарезку, то хлор отравит не только нас, но и часть жилого квартала около завода. Какая уж тут техника безопасности, каждая минута на счету: чем быстрее изготовишь препараты – тем больше жизней удастся спасти».
Работа Постовского была столь важна, что властям пришлось закрыть глаза на немецкое происхождение его жены. Как известно, в начале войны всех немцев, проживавших на территории СССР, выселяли в места весьма отдалённые. Супругу Постовского отправили на север Свердловской области, на лесоповал, но учёный предъявил ультиматум: либо он едет работать вместе с женой, либо она возвращается. Исаак Яковлевич сильно рисковал, ему грозило обвинение в «саботаже», за такое по законам военного времени могли и к стенке поставить. Но обошлось: «наверху» рассудили, что в лаборатории от учёных проку больше, чем в уральской тайге. Амалия Постовская вернулась и всю войну работала вместе с мужем. Впоследствии её наградили медалью «За победу над Германией».
Занимаясь производством сульфидина и других антибактериальных препаратов, Постовский умудрялся находить время и силы для разработки новых лекарств. Блестяще зарекомендовала себя «паста БВ» или «паста Постовского» - комбинация сульфамидных препаратов с бентонитовой глиной, предназначенная для лечения длительно незаживающих ран. Вот что писал о ней в 1944 г. главный хирург эвакогоспиталей Наркомздрава СССР по Свердловской области, доктор медицинских наук А. Лидский: «Решающей проблемой военной хирургии является успешное предупреждение и лечение острой гнойной инфекции. Если бы хирургии удалось разрешить её тем или иным путём, число жертв было бы неизмеримо меньше по сравнению с тем, что происходит сейчас… Последние восемь месяцев в ряде госпиталей Свердловска испытывалась так называемая «паста БВ», предложенная профессором Постовским для лечения длительно незаживающих ран... Несколько видоизменив её, профессор Постовский предложил её для лечения ожогов. Клиника получила очень хорошие результаты. Нет болей, наступает быстрая эпителизация, получается прекрасный розовый мягкий рубец».
Популярность сульфидина оказалась недолгой, к концу войны его вытеснил более эффективный пенициллин, не вызывавший серьёзных побочных эффектов. Но заслуги Постовского не забыли: в 1946 г. за работу по синтезу сульфидина он получил свою первую Сталинскую премию.

«Он повлиял на очень многих людей»

После войны Постовский продолжил заниматься разработкой лекарственных препаратов. Благодаря ему и его ученикам, появились противотуберкулёзное средство ларусан; димеркаптосукциновая кислота (сукцимер), используемая для лечения отравлений свинцом, ртутью и мышьяком; несколько препаратов, способных бороться с последствиями радиационного облучения.
Но основные достижения учёного, конечно же, оказались связаны с химией. В 1952 г. он выполнил важный госзаказ, разработав вещество для смазки подшипников машин и механизмов, работающих в условиях агрессивной среды при высокой температуре. Полученная маслянистая жидкость получила название «смазка УПИ» и до сих пор - уже 70 лет! - используется в отечественной промышленности. За это изобретение Постовский получил вторую Сталинскую премию.
Специалисты высоко оценили вклад Исаака Яковлевича в фундаментальные научные исследования в области химии. Диковинно прозвучит для человека далёкого от науки одно лишь перечисление работ учёного в области «амино-иминных, лактим-лактамных, тион-тиольных и азидо-тетразольных таутомерных превращений в гетероциклических соединениях». Достаточно сказать, что перу Постовского принадлежит свыше 400 научных статей, а ещё - 70 авторских свидетельств.
О невероятной работоспособности академика ходили легенды, но как бы он не был занят, семья всегда оказывалась для него на первом месте. Внучка Исаака Яковлевича вспоминала: «Приходя с работы, он работал дома допоздна. Я, конечно же, приходила к нему, и мне никогда не говорили - «дедушка занимается, закрой дверь, не ходи, не мешай». Естественно, ребёнок мешает. Но ему я никогда не мешала, он находил, чем меня занять. Любые интересы, какие бы ни были. Он сам был человек очень обширных интересов, интересовался всем. И меня никогда не ограничивал, никогда не говорил «нельзя»… Смысл личности Постовского в том, что он повлиял на очень многих людей. Не все стали химиками, но людьми стали».
Исаак Яковлевич Постовский ушёл из жизни в 1980 г., память о нём бережно хранят ученики и коллеги. Имя академика носит Институт органического синтеза Уральского отделения РАН, одна из улиц Екатеринбурга. А основанная учёным уральская школа органической химии по сей день остаётся одной из сильнейших в России.