Мы – я и мой сын, кандидат медицинских наук, президент ООО «Ньюдиамед» А.П. Воробьёв – поставили перед собой непростую задачу: попытались спрогнозировать какой станет будущая медицина. Не с точки зрения отдельных специальностей или направлений, а какие изменения предстоят в целом.

Три модели – три волны

Сейчас мы находимся в очень сложном периоде перехода от дихотомической патерналистской модели здравоохранения, где есть врач и больной, к трихотомической системе, в которой необходимо учитывать партнёрские отношения с пациентом, а сам пациент занимается ответственным самолечением.
Мы привыкли к нескольким формам мировых моделей здравоохранения. Первая – немецкая модель Бисмарка (1881 г.) основана на социальном страховании: «больничные кассы» оплачивают медицинскую помощь, а провайдерами являются все кто угодно – частные или государственные организации. Вторая – так называемая «советская модель» (на самом деле модель Боткина-Рейна-Семашко, получившая развитие с 1916-17 гг.). Это обеспечение всеобщей доступности первичной медицинской и профилактической помощи, централизованное управление, государственное централизованное финансирование. Провайдерами медицинской помощи выступали, в основном, госучреждения. Третья – английская модель Бевериджа (1944 г.), фактически является вариантом системы Семашко, опирается на государственное подушевое финансирование по принципам фондодержания, но первичным звеном в ней являются семейные врачи, а не поликлиники.
К сожалению, в России с конца нулевых годов внедряется некая неизвестная модель, которая в итоге привела к полному развалу системы отечественного здравоохранения. На сегодняшний день свыше 80 тыс. отдалённых и малонаселённых посёлков лишены доступной медицинской помощи. 20 млн человек поражены в медицинских правах, поскольку живут в сельской местности. Нет дорог, санитарной авиации, выездные ФАПы на автобусах и грузовиках стоят на задворках райбольниц, поскольку на них просто некому работать.
Существует понятие «вόлны Тоффлера» - глобальные смены мировых экономических укладов: за первой волной (патриархальной аграрной экономикой) последовала вторая (индустриальная), а её, в свою очередь, меняет сегодня на наших глазах третья (постиндустриальная). Столкновение первой и второй волн привели в середине XIX в. к гражданской войне в США, позднее – к революции в России, а косвенно – к двум мировым войнам. Концом второй волны можно считать атомный проект и полёты в космос – достижения, произошедшие благодаря принципиально новым технологиям, созданным человечеством. На исходе ХХ века в мире начала набирать силу третья, постиндустриальная волна.
Для вершины аграрной волны характерна патерналистская (покровительственная, отеческая) модель здравоохранения, где врач был по отношению к пациенту старшим, знающим. Ей на смену пришла псевдолиберальная модель (дружеская), когда врач как бы на равных сотрудничает с пациентом, но в глубине души понимает, что больной специалисту не ровня. Такая модель характерна для развития индустриальной волны. Сегодня мы наблюдаем принципиально новую, постиндустриальную, интегральную модель профессиональных служб, при которой медицинские технологии настолько отдаляются от пациента, что мы можем даже и не знать о его существовании, работая, с отдельными органами, генами и т.п. Например, выращивая эмбрион.

Наступает эра ассистивных технологий

Сегодня в наш мир ворвался искусственный интеллект (ИИ). Мы говорили о нём ещё 30-40 лет назад, но именно сегодня он полностью переворачивает медицинский мир. Робототехника оказывает сильнейшее преобразующее воздействие на отрасль: эндоскопические и эндоваскулярные операции, гамма-нож – это уже не руки врача, а зачастую даже и не его мозги. Улучшаются результаты: так, например, сочетание предсказаний ИИ с диагнозами патологоанатома при раке молочной железы снизило уровень ошибок человека на 85%. Очевидно, что со временем ИИ будет забирать себе всё больше и больше функций, в частности – освобождать врачей от решения различных административных задач, оставляя им время для «творчества» (надо сказать, что сами врачи сегодня к этому абсолютно не готовы). По оценкам экспертов, различные специальности будут по-разному соотноситься с цифровыми технологиями. Полагаю, со временем они будут «вмешиваться» в работу врачей практически повсюду.
Наступает эра электронных врачей. Они с лёгкостью станут использовать цифровые технологии, ИИ будет подсказывать им (а, возможно, и больному) что нужно делать в том или ином случае. Часто говорят: мол, машины не обладают эмпатией. Зато ей обладают врачи. Работая с пациентом с помощью машины, они будут понимать их чувства и точку зрения, создавать соответствующую обратную связь и вовлекать её в процесс исцеления.
Новые технологии делятся на две категории: бриллиантовые (выдающиеся) либо посредственные (например, когда на унитаз нанизывается куча электроники, а результат при этом не меняется). Мы, разумеется, ожидаем развития выдающихся технологий. Вот пример – робот Pepper: он сопровождает пациентов и посетителей в больнице, «работает» администратором, может помогать при занятиях физкультурой, в преодолении страха перед операцией у детей и т.д.
Другой пример – робот Риба, напоминающий доброго плюшевого мишку. Он оказывает интерактивную помощь обездвиженному больному (в том числе – на дому), поднимает и укладывает пациента в постель, перевозит его в инвалидной коляске или переносит на руках, переворачивает на кровати во избежание пролежней. Риба очень помогает при нехватке сиделок, избавляет персонал стационара от тяжёлой физической работы.
Робот TUG способен круглосуточно перевозить тяжёлые стеллажи, тележки или контейнеры весом до 453 кг, а также разносить различные бумаги, медицинские карты, анализы и т.д.
Упомяну и о «страшном сне» медицинских сестёр – роботе Veebot для внутривенных инъекций. Он способен правильно определить лучшую вену с точностью примерно 83%: это уровень опытной медсестры. Он вводит иглу под контролем ультразвука. Обращаю внимание: все перечисленные мной роботы – не проекты будущего, а реально существующие модели, работающие уже сегодня во многих клиниках по всему миру.

Кошмар медиков

Мы точно знаем, какие медицинские профессии будут исчезать. Некоторые исчезли практически на наших глазах, например – фельдшер предрейсового и предсменного осмотра. Ныне их почти повсеместно заменяют роботизированные комплексы.
Важной технологией является использование ИИ для распознавания образов. Это необходимо для анализа крови, морфологии различных исследований. А ещё – для компьютерной томографии, например, для постановки диагноза COVID-19: сегодня практически вся диагностика ковида (по крайней мере, в Москве) осуществляется через ИИ по распознаванию образов.
Необходимо помнить – стены не лечат. Можно построить сколько угодно замечательных больниц, наполнить их современным оборудованием, но без персонала ничего добиться нельзя. Между тем, нам не хватает многих десятков тысяч врачей и медицинских сестёр. Брать их неоткуда, поэтому уже сейчас необходимо заниматься развитием дистанционных медицинских технологий.
На смену традиционному анамнезу и сбору жалоб приходит симптомчекер – система поддержки принятия врачебных решений, позволяющая опросить пациента и передать врачу уже готовое решение. Речь идёт о самодиагностике и ответственном самолечении, когда пациент получает информацию о том, что и как ему делать. Кроме того, система подразумевает совместное использование: например, когда пациент измеряет с помощью уровень глюкозы в крови, передаёт врачу информацию в виде дневника, который затем они вместе анализируют. В итоге получается, что в партнёрско-информационной модели ответственного самолечения врач становится вершиной пирамиды, а самолечение – его основой. Причём, по мере развития современных технологий самолечение занимает всё большее место.
В качестве примера приведу разработку специалистов МГНОТ – симптомчекер MeDiCase COVID19, которую мы запустили в открытый доступ с середины лета. Любой желающий может зайти на сайт https://medicase.pro/ и проверить себя на ковид. На сегодняшний день такой возможностью воспользовались около 10 тыс. человек из разных стран мира. Точность диагноза системы составила 89,5%. - гораздо выше, чем точность при проведении ПЦР или исследовании на антитела. В итоге больной получает диагностическую гипотезу и рекомендации МГНОТ по лечению, таким образом, он может сам принять решение как ему лечиться на основе рекомендаций профессионалов. Если пациенту потребуется дополнительная информация, он сможет получить отложенную консультацию, не являющуюся медицинской услугой. Почему не являющуюся? Да потому, что по современному российскому законодательству мы не можем оказывать медицинские услуги без очного контакта с пациентом. Зато можем дать ему совет, и основной наш совет – применять прямые оральные антикоагулянты. Врач оценивает симптомы заболевания примерно за 2-3 минуты и впоследствии ведёт пациента от двух недель до двух месяцев (пока максимальный срок ведения при постковидном синдроме), переписываясь с ним по электронной почте.
MeDiCase COVID19 позволяет полностью восполнить дефицит первичного медицинского звена, резко повышает качество и доступность медпомощи. Сегодня эту систему можно назвать вершиной ответственного самолечения.

О дивный новый мир чайников и утюгов

Некоторые, конечно, могут отмахнуться: мол, какая там ещё виртуализация мира, всё это не для нас. К сожалению, мало кто слышал о национальной технологической инициативе (НТИ) - программе мер по формированию принципиально новых рынков и созданию условий для глобального технологического лидерства России к 2035 г. Мне, разумеется, возразят, что уже устали от множества громких обещаний и претенциозных проектов, благополучно оставшихся на бумаге. Однако, на мой взгляд, в данном случае всё обстоит иначе. Я бы сравнил НТИ с советским атомным проектом, изменившим ход мировой истории.
Программа включает в себя системные решения по определению ключевых технологий, необходимых изменений в области норм и правил, работающих мер финансового и кадрового развития, механизмов вовлечения и вознаграждения носителей необходимых компетенций. Выбор технологий производится с учётом трендов мирового развития, исходя из приоритета сетевых технологий, сконцентрированных вокруг человека, как конечного потребителя.
Уже сегодня идёт создание экосистем, таких как СБЕР, Яндекс, «Почта России». Например, СБЕР ныне уже не просто банк: благодаря ему, можно и продукты на дом заказать, и квартиру прибрать, и на такси доехать... Это целая система взаимодействия с человеком на основе современных технологий. «Почта России» начала торговать продуктами питания, осваивает и другие виды услуг. Происходит виртуализация рынков и экономики, передел ретейла. Как известно, в этом году на фоне ковидной инфекции на первый план вышли интернет-магазины, привозящие товары непосредственно клиентам, минуя прилавки крупных торговых центров, которые начинают постепенно «вымирать».
Мы, разумеется, недовольны усилением слежки и контроля за каждым из нас, особенно, в ковидную эпоху. Ещё год назад о столь жёстких мерах мы и подумать не могли, наивно полагая, что подобное может происходить лишь в странах с тоталитарными политическими режимами. Между тем, Apple и Google договорились о том, что все контакты телефонов (не разговоры и не людей) фиксируются, и в любой момент вы можете узнать, контактировали ли вы с ковидным больным. Это глобальный общемировой проект, в котором участвует и Россия. Вы только представьте объём информации, проходящий через эти системы, контролируемые ИИ.
Много критики вызывает идея дистанционного образования и обучения: как можно, например, врача обучить дистанционно? Между тем, МГНОТ уже несколько лет проводит обучающие медицинские вебинары. А в этом году по понятным причинам виртуальное обучение и вовсе вышло на первый план. Пока что мы лишь читаем перед монитором те же лекции, что читали в залах, но на самом деле речь идёт о том, что нужно переходить на игровую форму обучения. Сейчас приходит учиться поколение, которое умеет лишь играть на телефоне, книги читать молодые люди, к сожалению, не привыкли. Поэтому нам придётся подстраиваться, создавая для них учебный курс в форме игры. Пока, правда, непонятно как это сделать.
В Госдуме обсуждаются вопросы нормативно-правового регулирования отношений… для устройств и информационных систем. Так сказать, для общения электронных чайников и утюгов. Причём тут безобидные бытовые приборы? Напомню: несколько лет назад хакеры «грохнули» компьютерную сеть банка ВТБ, запустив вирусы в «умные» телевизоры, чайники и утюги, в которых были электронные системы. В определённый момент все эти приборы, не имеющие, казалось бы, никакого отношения к информационным технологиям, обратились в ВТБ с каким-то вопросом. В итоге сеть банка рухнула, «пообщавшись» с чайниками и утюгами.
Наверное, все в той или иной степени наслышаны о биткойне – наднациональной валюте, которая поддерживается не золотыми запасами государств, а количеством кликов, сделанных на компьютере. Больше кликов – быстрее растёт эта виртуальная валюта. Тот, кто никогда не «играл» с биткойном, спросит: какое нам до него дело? Между тем, по данным Центробанка России, со следующего года в нашей стране появится новый формат валюты – электронный рубль.
Подведём итог: на наших глазах происходит виртуализация привычного для нас мира, и отмахнуться от этого не удастся никому. Недавно Папа римский Франциск призвал католиков всего мира молиться о том, чтобы роботы и искусственный интеллект «всегда служили человечеству», а не причиняли ему вред.
Искусственный интеллект находится в центре эпохальных перемен, которые мы переживаем. Робототехника способна изменить мир к лучшему, но только при правильном применении этих технологий. Более того, католической церковью создан этический кодекс по взаимодействию с ИИ и роботами. Вот в таком мире мы сейчас очутились, и наша с вами задача – не попасть под каток «дивного нового мира», а постараться гармонично вписаться в него. От этого зависит наше будущее и будущее отечественного здравоохранения.