Для многих из нас, привыкших с лёгкостью получать любую информацию из интернета, работа в архивах кажется скучной и неинтересной. Но есть энтузиасты, для которых архивы - не кипы покрытых пылью бумаг, но кладезь интересных фактов и уникальных знаний о прошлом: светлых и тёмных, великих и трагических страницах истории нашего Отечества. Мы беседуем с одним из таких энтузиастов, автором ряда книг и научных статей по истории медицины, врачом-диетологом В.И. Долговым. В своей новой работе он рассказал о репрессиях, через которые довелось пройти врачам и медицинским работникам в 1917-1953 гг.

«Эти явления ужасны именно своей спокойной лютостью»

- Владимир Иванович, обычно, говоря о репрессиях медицинских работников, вспоминают лишь «дело врачей».

- По моим данным, только в Ленинграде с 1917 по 1953 гг. было расстреляно 820 медиков, а оценить количество погибших по всей стране можно лишь приблизительно. Репрессии против врачей я разделил на три этапа: с 1917 по 1928, с 1928 по 1941 и с 1946 по 1953 гг.
Октябрьская революция разделила общество на сторонников и противников советской власти. Серьёзные разногласия возникли среди членов «Общества русских врачей в память Н. И. Пирогова». 22 ноября 1917 г. состоялся чрезвычайный съезд Общества, на котором большинство членов правления осудили большевистский переворот, приняв соответствующую резолюцию, а в 1922 г. Пироговское общество прекратило существование.
По-видимому, первым репрессированным врачом стал А.И. Шингарёв, бывший министр Временного правительства. 28 ноября 1917 г. его арестовали и заключили в Петропавловскую крепость. В январе следующего года Шингарёва по состоянию здоровья перевели в Мариинскую тюремную больницу, там его и убили. Прямо на больничной койке. Один из современников писал: «Не спрашивайте за что. За то же, за что может быть убит каждый из нас в любой час, в любую минуту. Не надо искать в этом убийстве особенно сложных мотивов. Современная русская жизнь полна явлений, необъяснимых никакими… мотивами. Эти явления ужасны именно своей голой простотой, спокойной лютостью»
Осенью 1918 г. в селе Хвощёвка Нижегородской губернии расстреляли по обвинению в призыве к свержению советской власти фельдшера Ф. Розову. В июне 1919 г. в Петрограде врача-ассистента А.К. Наконечную посадили на два года за «шпионаж». К счастью, освободили уже через полгода. В 1921 г. по ложному доносу в Ташкенте арестовали и едва не расстреляли выдающегося хирурга В.Ф. Войно-Ясенецкого (архиепископа Луку). В дальнейшем профессора неоднократно задерживали и высылали в «места отдалённые».

- В первые годы советской власти репрессии медицинских работников были массовыми?

- Поначалу нет. К репрессиям против врачей оказался причастен нарком здравоохранения РСФСР Н.А.Семашко. В своем письме в Политбюро от 21 мая 1922 г. он информировал партийное руководство: «Недавно закончившийся Всероссийский съезд врачей проявил настолько важные и опасные течения в нашей жизни, что я считаю нужным не оставлять членов Политбюро в неведении относительно этих течений». Земство было против реформ здравоохранения. Семашко обвинил врачей в нелояльности, и реакция последовала незамедлительно. Уже 24 мая Политбюро принимает постановление, которое обязало «т. Дзержинского при помощи Семашко выработать план мер и доложить в недельный срок». В итоге «неблагонадёжных» врачей стали высылать.
Мне известны фамилии 3 профессоров и 1 студентки медицинского института, которых выслали за границу. 25 человек попали в Сибирь, 26 – оказались под надзором ГПУ. Сослали ещё 24 врача из Украины, но их место ссылки мне не удалось установить. Таким образом, выслали 79 человек. Со временем «перевоспитавшимся» врачам разрешали вернуться домой, но впоследствии, в 1930-е гг., многие бывшие ссыльные попали в жернова «большого террора».

«Нужна колоссальнейшая бдительность»

- С 1928 г., как Вы говорили, начался второй этап гонений на врачей.

- Ему дало старт так называемое «Шахтинское дело» - обвинение во вредительстве руководителей и инженеров угольной отрасли. Уже в апреле 1928 г. в «Вестнике современной медицины» была опубликована передовица «Врачи о шахтинской экономической контрреволюции. Резолюции ЦК и Укрбюро врачсекции», в которой руководители секции от имени 60 тыс. медиков заявили о необходимости беспощадной борьбы с теми, кто стремится подорвать экономику советского государства. Заявлением не ограничилось: работники здравоохранения начали искать «вредителей» в собственных рядах. В редакции медицинских журналов пошёл поток разоблачительных писем и статей врачей разных рангов. Так, например, профессор Г.А. Баткис опубликовала статью «Против оппортунизма и кондратьевщины в здравоохранении», в которой назвала враждебными и реакционными выступления многих участников 1-й московской областной конференции по профессиональной патологии и травматизму.
«С социальным составом в медвузах дело обстоит далеко не благополучно: партпрослойка там ещё очень слаба», - сетовала газета «Правда». – «Мы не можем гарантировать, что, в отличие от других отраслей хозяйства, в области здравоохранения исключена возможность вредительства. Нужна колоссальнейшая бдительность».

- Репрессии коснулись, в основном, руководителей советского здравоохранения?

- Не только, арестовывали всех - наркомов здравоохранения СССР и союзных республик, директоров НИИ и ректоров мединститутов, выдающихся учёных и главных врачей ЛПУ, рядовых медиков, фельдшеров, медицинских сестёр и санитарок. Например, в ноябре 1929 г. ГПУ Украинской ССР сообщило о раскрытии очередного заговора «контрреволюционеров и националистов» из так называемого СВУ («Союз визволення України - «Союза освобождения Украины»)). Арестовали 45 человек, среди них 5 врачей – А.Г.Черняховский, А.А. Бабрар, В.В. Удовенко, В.Я. Подгаецкий и Н.А. Кудринский. Бабрар, Удовенко, Подгаецкий получили по 8 лет, Черняховский - 5, Кудрицкий - 3 (условно). В 1937 г. Бабрара, Подгаецкого и Удовенко, почти отсидевших срок, расстреляли. Лишь в 1989 г. Пленум Верховного суда Украины реабилитировал всех осуждённых по делу СВУ.
В 1930-1931 гг. «раскрыли» несколько групп микробиологов НКЗ РСФСР и ветеринаров, оказавшихся «шпионами и террористами».

- И никто не пытался выступить против творящегося беззакония?

- За редким исключением. Например, в марте 1935 г. академик И.П.Павлов написал В. Молотову: «Не имею силы молчать. Сейчас около меня происходит что-то страшное, несправедливое и невероятно жестокое. Ручаюсь моею головой, которая чего-нибудь да стоит, что масса людей честных, полезно работающих… без малейшего основания (да-да, я это утверждаю) караются беспощадно, как явные и опасные враги правительства, теперешнего государственного строя и родины. Как понять это? Зачем это? В такой обстановке опускаются руки, почти нельзя работать, впадаешь в неодолимый стыд».
Террор затронул не только гражданских, но и военных врачей: сотрудников Военно-медицинской академии, начальников санитарных управлений в армии – около 50 человек. Так, в августе 1937 г. репрессировали начальника Военно-санитарного управления РККА М.И. Баранова. Каким-то образом ему и двум другим невинно осуждённым офицерам удалось передать послание в Политбюро: «Избиениями, провокациями, тюремным режимом доведены до тяжёлого состояния… Каждый из нас знает много фактов о преступлениях работников НКВД, прокуратуры… угрозами требуют признания в необоснованных обвинениях. Нет законной объективности. Защищаться не дают. Писать жалобы в правительственные органы запрещено. Пишем кровью на тряпке. Надзора прокуратуры нет. Просим вмешательства ЦК. Мы бывшие члены ВКП(б) - Буенко, Баранов, Козловский». Конечно, никто не ответил на этот крик отчаяния.
В марте 1938 г. в Москве проходил процесс по делу так называемого «право-троцкисткого блока», по которому осудили 21 человека, в том числе 3 врачей: консультанта лечебно-санитарного управления Кремля, профессора Л.Г. Левина (к слову, он был прадедом актёра В. Высоцкого); директора НИИ обмена веществ и эндокринных расстройств И.Н. Казакова; известного терапевта, профессора института функциональной диагностики Д.Д. Плетнёва. Врачей обвинили в умышленно неправильном лечении М. Горького и В. Менжинского. Почти всех обвиняемых приговорили к расстрелу, Плетнёв получил 25 лет. Но в сентябре 1941 г. его расстреляли вместе с другими политзаключёнными в Медведевском лесу под Орлом, накануне вступления в город гитлеровской армии.
Неприятно говорить об этом, но и сами медики зачастую выступали против своих коллег, горячо осуждая их «антисоветскую деятельность» на публичных процессах против «врагов народа», собраниях и митингах. Например, Плетнёва, Казакова и Левина обличали Л.С. Штерн, Я.Г. Этингер, В.Н. Виноградов, Н.А. Шерешевский и другие. Впоследствии многие обличители сами окажутся за решёткой как фигуранты «дела врачей»: их тоже обвинят в коварном убийстве высокопоставленных пациентов.

«Садисты в белых халатах»

- Массовые репрессии, в том числе врачей, прервала война?

- Да, в военные годы медики оказались особенно востребованы, однако после победы всё вернулось на круги своя: во второй половине 1940-х гг. страну накрыла новая волна репрессий, хотя по масштабу они были несоизмеримы с кровавыми чистками периода «большого террора». В 1947 г. даже отменили смертную казнь.
После второй мировой войны Сталин, под предлогом борьбы с происками империалистов начал поиски новых врагов. Ими оказались «безродные космополиты» и «врачи-отравители». С конца 1940-х гг. жёсткой критике подверглась работа Минздрава СССР и союзных республик, АМН СССР, НИИ и мединститутов. Действенным методом стали так называемые «суды чести», которые появились после громкого дела.
В марте 1946 г. семейная пара, гистолог Г.И. Роскин и микробиолог Н.Г.Клюева, заявили на общем собрании АИН СССР о получении препарата, способного победить рак - КР-1 или круцин. Чудо-лекарством заинтересовались американцы, и посол США в СССР У. Смит официально предложил Минздраву СССР сотрудничество. Министерство командировало в Штаты академика АМН СССР В.В.Парина, захватившего с собой монографию Клюевой и Роскина «Биотерапия злокачественных опухолей» и несколько ампул круцина. Монографию опубликовали в США, и тут «грянул гром»: Сталин резко отреагировал на поступок Парина, расценив его как передачу потенциальному противнику новейших медицинских технологий. Академика приговорили к 25 годам заключения. Лишь после смерти «вождя народов» он вышел на свободу, а в 1955 г. был полностью реабилитирован. Клюеву и Роскина заклеймили «продажными учёными». После этой истории по инициативе Сталина и Жданова в марте 1947 г. появилось постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) «О судах чести в министерствах и центральных ведомствах». Один из таких судов вынес Клюевой и Роскину общественный выговор. Они не были осуждены. Более того, им создали все условия для продолжения работы над препаратом, однако надежды на круцин не оправдались, со временем его разработку прекратили. Через «суды чести» прошли, например, известный генетик и президент АН Белоруссии А.Р. Жебрак за публикацию своей статьи в американском научном журнале, министр здравоохранения СССР Г.А. Митерев, которого сняли с поста за «антигосударственные и антиобщественные поступки».

- А затем последовали письмо Л. Тимашук и «дело врачей»…

- Её письмо стало, скорее, поводом, а не причиной. Тимашук написала его ещё в 1948 г., известив руководство госбезопасности о «неправильном лечении» А. Жданова, жаловавшегося на боли в сердце. Сделав пациенту ЭКГ, Тимашук нашла у него инфаркт, но консилиум известных врачей из Лечебно-санитарного управления Кремля (В.Н. Виноградов, В.Х. Василенко, П.И. Егоров и др.) поставил другой диагноз, плохо владея новой тогда ЭКГ. Поначалу на письмо не обратили внимания, но затем его достали.
В ноябре 1950 г. за решёткой оказался известный кардиолог и терапевт, профессор Я.Г. Этингер: на него был получен компромат от арестованного ранее и сломленного пытками ответственного секретаря Еврейского антифашистского комитета И.С.Фефера. Обвинения прозвучали в адрес академика АМН СССР Б.И. Збарского, профессора 2-го Московского медицинского института А.Б.Топчана, организатора Института питания, профессора М.И. Певзнера, генерал-майора медицинской службы М.С. Вовси.
Поначалу обвиняемым инкриминировали лишь «клеветнические измышления» в адрес партийных руководителей, о «вредительском лечении» речи не было. Однако следователь Рюмин написал Сталину, будто министр госбезопасности В. Абакумов скрывает масштабный заговор «врачей-убийц». Донос упал на благодатную почву: постаревший диктатор боялся смерти, призраки «врачей-убийц», орудующих в Лечебном санитарном управлении Кремля, завладели его воображением. Абакумова и его «команду» немедленно арестовали, а Рюмина назначили заместителем нового министра МГБ Игнатьева. Охота на врачей началась.
В июле 1951 г. арестовали С.Е. Карпай, она была заведующей кабинетом функциональной диагностики в кремлевской больнице, лечила кандидата в члены Политбюро А.С. Щербакова, скончавшегося в 1945 г. от инфаркта. Отважная женщина стойко держалась на допросах, отрицая причастность к «вредительскому лечению». Сталин торопил Игнатьева, угрожал: если «дело врачей» не будет раскрыто, новый министр составит компанию сидящему за решёткой Абакумову.

- Но ведь чтобы сфабриковать подобное дело необходимы хоть какие-то улики...

- Для этого осенью 1952 г. МГБ привлекло группу медиков, негласно сотрудничавших с «органами». Это были профессора кремлевской больницы М. Соколов, В. Черваков, С. Гиляровский и замначальника Центральной больницы МГБ СССР Н. Купышева. Они и дали нужное следствию заключение о «вредительском лечении» Щербакова и Жданова.
Поначалу арестованные врачи, несмотря на многочасовые изматывающие допросы и угрозы следователей, ни в чём не признавались. Тогда Сталин разрешил руководству МГБ применять к ним методы физического воздействия. С их помощью добились нужного результата, 24 ноября 1952 г. первый заместитель министра госбезопасности С.А. Гоглидзе рапортовал Сталину: «Установлено, что в ЛСУК (Лечебно-санитарном управлении Кремля - ДК) действовала террористическая группа врачей - Егоров, Виноградов, Василенко, Майоров, Фёдоров, Ланг и еврейские националисты - Этингер, Коган, Карпай, стремившиеся при лечении сократить жизни руководителей Партии и Правительства». В январе-феврале 1953 г. аресты продолжались, в итоге за решёткой оказалось 37 врачей и членов их семей.
«Круги» от этого дела разошлись по всей стране. В газетах, на митингах и собраниях, граждане гневно осуждали «садистов в белых халатах», требовали для них самой суровой кары. Помимо этого, «дело врачей» дало старт масштабной антисемитской кампании в СССР. Так, например, в Сталинске (ныне Новокузнецк) началась «чистка рядов» в Государственном институте усовершенствования врачей (ГИУВ). В феврале 1953 г. информацию о неудовлетворительной работе учреждения и его «засоренности лицами, не внушающего политического доверия» проверяла комиссия Кемеровского обкома партии. Проверяющие пришли к выводу, что подбор кадров института проводился «в основном по национальному признаку, родственным и приятельским связям». Комиссия констатировала, что при попустительстве директора института Г.Т. Шикова на преподавательскую работу «проникло значительное число лиц, не внушающих политического доверия».
Характеристики «лицам» давали хлёсткие и яркие. Профессор И.И. Карцовник, еврей, беспартийный, заведовал кафедрой нервных болезней: «В своих лекциях и выступлениях грубо вульгаризирует и опошляет марксистко-ленинскую материалистическую теорию, извращает павловское учение. Политически безграмотен, Является ярым зажимщиком критики». Профессор Л.Г. Школьников, еврей, член КПСС, возглавлял кафедру травматологии: «Проявляет националистические тенденции, стремится протащить на работу в институт лиц еврейской национальности, необоснованно расхваливает врачей-евреев и незаслуженно продвигает их по должностям». И так далее…
Повторюсь: подобные проверки, чистки, сбор компромата проходили по всей стране. Но смерть Сталина 5 марта 1953 г. позволила избежать новой трагедии. Уже 13 марта Берия распорядился создать по «делу врачей» новую следственную группу, арестованным предложили подробно изложить на бумаге свои претензии к следствию. В итоге все они, ссылаясь на применение к ним физического насилия, отказались от показаний, в которых обвинили себя и коллег в тяжких преступлениях. 31 марта Берия утвердил постановление о прекращении уголовного преследования и освобождении обвиняемых. 3 апреля Президиум ЦК КПСС заявил о полной реабилитации медиков и членов их семей, а доносчицу Тимашук лишил ордена Ленина, вручённого за помощь в разоблачении «врачей-убийц».
Интересно, что уже ожидая реабилитации, профессор Виноградов в послании Берии от 27 марта 1953 г. писал: «Всё же необходимо признать, что у Жданова имелся инфаркт и отрицание его мною, профессорами Василенко, Егоровым, докторами Майоровым и Карпай было с нашей стороны ошибкой. При этом злого умысла в постановке диагноза и метода лечения у нас не было».
Эпоха массовых репрессий осталась позади. Сегодня можно долго спорить о количестве расстрелянных и осуждённых, но очевидно одно: террор стал национальной трагедией, сломавшей жизни и судьбы миллионам наших соотечественников. Мы должны помнить об этом и чтить память тех, кто безвинно пострадал в это страшное время.