Дорогие друзья! Очередной тур наших годовых заседаний Формулярного комитета, и меня нет на нем. После перенесенного мной инсульта я недостаточно подвижен, чтобы с вами вместе куда-то отправляться.
Вы уехали в Ярославль. Хорошая, плохая у нас с вами Родина, другой у нас нет, а Ярославль — это историческое место. Вся Центральная Россия — сплошная история. Ярославская земля — моя родная земля, мой прадед и моя бабушка из Ярославля. Конечно, они крестьяне. Но это наиболее культурная часть Центрального русского региона.
Для меня Ярославль еще памятен тем, что тут первые два года отбывала в условиях одиночества моя мама, которая заработала своей революционной деятельностью 10 лет строгого режима. Суммарно она отбарабанила 18 лет, но уже в них 10 — это Ярославль и Колыма. А потом всякие ссылки и кончилось в лагере в Кенгире в 1954 году. Освободившись там как доходяга, это называлось актирование, их актировали, и они получали свой ломтик хлеба, по-моему, 450 грамм, кстати, это довольно калорийная пища, и все.
Вы можете сказать — что ты говоришь, мы тут про лекарства, а ты Бог знает, куда повел. Никуда я вас не повел, дорогие друзья: страна переживает страшнейший этап своего развития, и она никак не может отрешиться от своего великого прошлого.
Когда из Пруссии в Россию Андрей Иванович Кобыла приехал, — кто он был? Из Пруссии может приехать прусак или славянин. И он родоначальник рода Романовых. Хотя первый Романов, исторически важный, оказавший огромное влияние на развитие страны, был Филарет. Филарет — это его имя по монашескому чину, но с него началась линия на преобразование страны, которое на самом деле сделал Петр Великий. Почему я завяз на этом странном этапе очень далекой истории? Дело в том, что тогда много было племен, и мы тоже не отличались высокой развитостью. Но вот двинулось одно племя на восток, в дикие степи, в дикие равнины. А племя энергичное. Оно тут сливалось с финскими племенами, а потом с тюркскими племенами. И родилась огромная страна сплошных гибридов, довольно активных людей.
И мы начали думать теперь — кто же мы? Нам надо определить свое некое национальное, региональное существо. Не раз приходилось возвращаться к тому вопросу, который я задал: кто мы? Народ или смешение многих народов, живущих неотгороженными ни океанами, ни горами? Отгороженные только нашим интеллектом, нашим пониманием жизни. И фундаментом этого понимания являлась архитектура наших строений. Мы — славяне, смешанные с финнами и с тюрками. Мы селились на высоком берегу реки, чаще — на правом. Тюрки селились на низком берегу реки, финны уходили в леса. А вот их смесь со славянами — она с огромным горизонтом. Так построен Киев, так построена Москва, так построен Ярославль, Тверь, Нижний.
Какое это имеет отношение к лекарствам? Лекарства — это наша жизнь. Сегодня представить себе существование человека без лекарств немыслимо. 50 лет жизни — это был когда-то недосягаемый предел. А дальше все с помощью лекарств.
И я бы очень хотел поговорить о том, что, в общем, далеко от формулярных проблем, но близко к нашему сердцу и нашему пониманию жизни. Я только хотел напомнить, это важно знать, и особенно крепко знать именно нашему народу, русскому народу. Это Ленин хорошо сказал: есть национализм нации малой, угнетаемой, он простителен, его надо принимать и понимать, но есть национализм нации большой, угнетающей в силу своего положения. Надо не забывать, украин было много: была Украина Южная, это Запорожская Сечь и ее ответвления на запад и на север. Была Украина Рязанская, она граничила с донецкими казаками, хотя туда частично влились и казацкие племена. Была Украина очень неспокойная, очень тяжелая — Украина Астраханская. Она так и называлась, и она говорила, конечно же, на русском языке. Южная забрала частично польские слова и другие диалекты. Я бы, например, сейчас почаще передавал украинские песни. Они красивы необыкновенно. Танцы украинские — они близки к русским, только может быть более разухабистые. Моя покойная жена — Инна Коломойцева — это кондовая хохлушка. Так что мои дети — хохлы. Как я могу судить разницу между русскими и украинцами? Надо всячески способствовать принятию региональных черт, свойственных Украине.
Сейчас разжиганием этой вражды занимается Америка, не американский народ — Пентагон, разведка. Она гадила везде, там, где встал сапог американского солдата, будь то Югославия, Ливия, Ирак, якобы имевшие оружие массового уничтожения. Это все не наши люди, это все противники, враги. Я имею в виду империализм американский, совсем не американский народ, где полно друзей, даже родных: нельзя нам с ними ссориться. Но — одно дело народ, а другое дело — всякого рода Обамы, Буши, Клинтоны. Это не Рузвельт, не Кеннеди — это серая публика. Но нам лишь бы не поссориться по-настоящему.
Украина и мы неразделимы, ни исторически, ни политически, ни по культуре. Нельзя лишить русской культуры украинский народ. А сейчас в связи с такими «необыкновенными успехами» в информационном пространстве мы все больше скатываемся в океан взаимной вражды.
Петр Великий тоже занимался собирательством земель, не надо забывать, что он строил свою страну. Он ни у кого не учился, как поставить Санкт-Петербург, это его город, это он изобрел. И никакой Стокгольм, никакой Гамбург ему здесь не были местом обучения. Он был не один, он умел общаться с людьми, но он выстроил ту страну, которую мы имеем.
Сегодня жить без лекарств нельзя, а наша лекарственная промышленность, по-моему, в довольно дерьмовом состоянии. Впрочем, в дерьмовом состоянии не только лекарственная промышленность, но и медицинское образование, и врачебное дело. Вот в последнем «Вестнике Московского общества терапевтов» опубликована статья, да не одна такая, Вайнберга, где он вспоминает свою молодость, свое обучение, своих учителей: Виноградова Владимира Никитича, он не Никитович, он именно Никитич. Я его хорошо знал, учился у него. Это Виноградов у нас организовал впервые гастроскопию, бронхоскопию. Это Виноградов у нас организовал активное ведение инфаркта миокарда. Он думал своей головой и решал свои задачи.
Чтобы выйти из того дерьма, в котором мы сейчас находимся, нам надо, читая литературу, доверяя сведениям из Интернета, доверяя тому, что нам открывает компьютерная томография, — все это так, но только бы не потерять башки. И на этом фоне, который нам дан в частности американцами, где нашего брата из России полным-полно, все это переваривают и претворяют в оригинальные решения. Время у нас есть. На моей памяти был отсталый, серый Китай, который сделал теперешнюю революцию в культуре, промышленности. Это ведь все на наших харчах, на нашем интеллекте. Темный, заброшенный, слабый Китай — и вдруг вторая держава мира и в кратчайший срок. У нас это можно сделать гораздо проще, потому что той отсталости, которая была в Китае, у нас не было и нет. Я очень болезненно переживаю именно то навязываемое нам отставание, которое сейчас развивается в нашей стране. Создается впечатление, что, кроме пинания ногами или палками, кроме волейбола, футбола, хоккея, ничего уже не осталось в культурном ареале. Разве можно представить себе, что вдруг по телевизору будет разыгран концерт в исполнении нового Эмиля Григорьевича Гилельса. А ведь он просто повалил жюри, как он сыграл — шестнадцатилетний мальчик. Когда он кончил играть, встал зал и встало жюри. Это было, и он был не один. Потом, попозже появился Святослав Рихтер. Я их знал всех, лично знал. Значит можно подняться с колен. Но за нас это никто не сделает.
Вы скажите «Ты что? Против власти?». Я старый русский интеллигент. А русский интеллигент всегда был против власти. Что значит против? Я не прошу вас выходить с бомбами на улицу, но почему мы молчим по поводу убийственно бездарного телевизора? Я даже не представлял себе, как можно богатую, умную, необыкновенно одаренную нацию из атеистической превратить в клерикальную, — а, похоже, это происходит. У нас вчерашние члены партии осеняют себя крестным знаменем, не моргнув глазом. Религия — это великое достижение человеческой культуры, монотеизм — это все-таки придуман более трех тысяч лет тому назад.
Об одном я хочу просить вас — любые ростки оригинальных решений, которые встречаются у вас на пути, взращивайте, помогайте, тащите за уши молодежь, а то она уедет вся, к чертям собачьим, в Соединенные Штаты, и мы будет цитировать оттуда своих Сикорских. Если вы встречаете молодого человека с необычным взглядом на вещи и готовностью работать, бросайте все, помогайте ему вырасти. Это важная задача. Эти единицы спасут нашу родину. Она никуда не пропадет, но не хотелось бы, чтобы она так у нас на глазах разваливалась. Здравоохранение в ужасающем состоянии, нельзя так безответственно сажать на большие посты Бог знает кого. Но это все пройдет. Много было дряни на Руси, мы выживали, переживем и это время.
Если меня спросят, чем бы я занимался, ну, конечно, воспитанием молодежи, это понятно, но сегодня у нас огромные горизонты системы свёртывания крови. Концепции, которые сменили один фронт на совершенно другой. Ну, подумайте, ведь вы не встретите современных описаний ни инфаркта миокарда, ни стенокардии, таких ярких болезней. А сегодня вы не встретите ничего — ни холеры, этих микробов уже в той их версии древней просто нет. Мы сменили цивилизацию. Это интересно, и это надо отыграть в научном плане.
Я еще раз вас поздравляю с началом этого нашего общего праздничного собрания, хотел бы пожелать вам успехов в этом заседании и еще, еще раз обращаюсь с просьбой: у нас нет другой Родины и не будет! И Америка нам не родина, и даже не сестра и не брат, а прямо скажем, немножко наоборот. А Украина-то пройдет, мы один народ, это все было, разделяющие нас силы появились с поселением татарской орды в Крыму. Тогда славяне вынуждены были примыкать, уезжать, но всегда было одно и то же: с Москвой был народ, против Москвы была кучка, которая считалась отщепенцами. Это все не страшно. Счастливо!
Опубликовано в Вестнике МГНОТ №7 (146) Июль 2014