Каждый из нас хочет счастья и благополучия. Для себя. Для своих близких. Для друзей и знакомых. И, более абстрактно, для всех в мире живущих. Именно здесь, в собственном благополучии, и зарыта собака. Пожалуй, нигде так остро, как в системе здравоохранения, в системе охраны и поддержания здоровья не сталкиваются два основных учения-течения современной экономики. Но определимся с темой беседы.
Либерализм — это стремление к полной свободе индивидуума. Он подразумевает, что человек делает все сам, а общество лишь помогает ему в этом. Отдельные граждане могут объединяться для достижения своих целей, при этом цели у каждого могут быть различными. Экономика либеральной позиции означает, что все субъекты имеют полную свободу покупать и продавать товары и услуги по любой цене, на которую найдутся желающие ее купить, каждый волен производить, продавать и покупать все, что в принципе может быть произведено и продано. Правда лишь то, что не запрещено, что не наносит вреда другим людям (до этого сегодня вроде либералы договорились и написали в соответствующих законах). Либерализм подразумевает, что доступ к любым сферам деятельности открыт для всех на одинаковых основаниях. При этом либеральный закон пресекает попытки отдельных лиц или групп лиц ограничивать этот доступ и свободу.
Мир стохастичен. Случайные на первый взгляд колебания каждого отдельного атома, электрона, позитрона складываются в причудливую, но упорядоченную картину молекул, которые тоже находятся в постоянном броуновском движении. А вместе эти хаотически бурлящие молекулы образуют вещества — газы, жидкости, твердые объекты. На самом деле все эти движения подчиняются определенным законам физики, которые сегодня более-менее известны и понятны. И понятно, что без этих случайных колебаний не может существовать ни живая, ни неживая материя.
Каждая клетка имеет свой личный режим электрической активности — смены положительного и отрицательного зарядов мембраны. Но в какой-то период одна клетка становится водителем ритма, навязывая свой ритм всем остальным клеткам сначала в правом предсердии, а потом — во всем миокарде. Не потому, что она лучше, а потому, что ее нарастающая электрическая активность приходится на момент исчезновения таковой у ее клеток-соседей (рефрактерный период). Так сокращается сердце. Процесс случайный, но закономерный.
Если упорядочить стохастические процессы, процессы колебаний и столкновений — все остановится и развалится. Ситуация из хаоса превратится в пустоту — в пустоте нет движения. Отсутствие движения — ничто, вакуум.
Попытки упорядочивания стохастических процессов в обществе, колебаний отдельных индивидуумов были, есть и будут. Но либерализм во главу угла ставит человека, понимая, что его действия лишь на первый взгляд выглядят случайными. Совокупность таких разнонаправленных действий движет прогресс. Однако желание упорядочить экономические отношения не отпускает, оно оформилось в течение социализма, поставившего общественное благо во главу угла. Социализм ставит интересы группы, социума превыше всего и подразумевает объединение общих усилий ради достижения общих благ. Даже в ущерб благам отдельных личностей. В этом случае общество (или государство) формирует цели и задачи, планирует деятельность и создает условия для их реализации.
Государство представляет интересы общества. В первую очередь — экономические. Ему обществом, отдельными гражданами делегированы эти полномочия. В демократических структурах — через механизм голосования. Это обычно охрана от преступников, агрессии, в некоторой степени — охрана здоровья.
Каждый человек располагает властью в пределах своих компетенций и возможностей, например в семье. Власть нужна для реализации экономических задач. Эту власть человек употребляет себе во благо (или во вред, как кому повезет). Но делегируя часть своей власти государству, человек вправе ожидать, что эта его часть будет работать ему во благо и только во благо. Иначе — зачем он будет делегировать свое неотъемлемое право власти. Человек не понимает, что совокупность делегированных частей власти от всех приводит к синергии — резкому, скачкообразному увеличению силы концентрированной власти: делегированные части не складываются, а умножаются друг на друга. Ну, действительно, охраняя свой дом, свой очаг, человек должен круглые сутки ходить вокруг с колотушкой. Или заставлять делать это своих детей. Нанимая охрану, он почти не теряет частичку власти: охране платит сам человек или община и требует от нее работы «на себя». Но следующая ступень делегирования: создание милиции. Она уже не зависит непосредственно от тех, кто ей отдал частичку своей власти и, как показывает практика, не всегда она будет защищать тех, кто ей эту часть своей власти делегировал. Иногда все бывает наоборот.
Так и власть врача, переданная главному врачу, многократно выше совокупности власти каждого врача, а власть министра здравоохранения — в миллионы раз сильнее, выше совокупной власти отдельных главных врачей и — тем более — отдельных врачей. Отсюда разочарование и опускание рук: что мы можем, что от нас зависит? На интуитивном уровне люди понимают синергию власти, но не понимают, как этому препятствовать или — что важнее — как этим управлять. Власть органа, структуры, правительства (так будет проще) оказывается всегда направлена на удовлетворение потребностей властьпредержащих, что, как правило, не совпадает с чаяниями отдельных субъектов, им эту власть делегировавших.
Социализм, доведенный до абсурда (это только на первый взгляд, на самом деле — это объективное развитие событий) превращается в тоталитаризм. И совсем не важно: национал-социализм — ли, строй Северной Кореи или Пол Пота, сталинизм во всей красе: это закономерное развитие событий. Поэтому весь разговор — не для красного словца: он о нашем месте в этой исторической, часто трагической, цепи.
Вопрос сводится к пределам власти правительства, от решения которого зависит различие между либеральной и тоталитарной системами: правительство или определяет все интересы отдельных личностей, или определяет лишь некоторые вещи, обобщенно, формулируя правила, ориентиры, которые и регулируют экономическое поведение отдельных людей. Иначе говоря, это диктатура или закона, или диктатура группы, меняющей законы под обстоятельства. Правила игры четко заданы и относительно неизменны или они меняются в процессе игры.
Чтобы уменьшить концентрацию абсолютной власти, ее необходимо рассредоточить или децентрализовать. И здесь может рассматриваться концепция профессиональных медицинских служб (предложенная нами уже около 10 лет назад), когда нет единого органа, управляющего всей системой здравоохранения. Минздрав в такой системе может стать Советом руководителей профессиональных служб, отвечающим за координацию их деятельности, но не вмешивающийся непосредственно в структуры и процессы внутри самой профессиональной службы.
Либерализм не исключает существования общественных целей, или скорее наличия таких совпадений в потребностях индивидов, которые заставляют их объединять усилия для достижения одной цели (есть, пить, спать, иметь семью, работу, быть здоровыми и т.д.). Государство в своей деятельности должно направляться исключительно общественным согласием, консенсусом, если это согласие относительно определенных обстоятельств существует в обществе. Если его нет — работать над конкретными проектами нельзя!
Общие цели, определяющие тенденции общественного (социалистического) строительства, называют «общественным благом», «общим интересом» (а вскоре появляется как черт из бутылки «государственный интерес»). Эти понятия обычно не содержат необходимого обозначения конкретных задач и путей, алгоритмов решения, критериев, индикаторов достижения результативности. А если вдуматься: может ли самое хорошее и честное правительство охватить все бесчисленное разнообразие человеческих потребностей, соревнующихся в удовлетворении своих нужд, определить вес каждой из них на общей (абстрактной ли, вполне конкретной) шкале.
Счастье человека (уравняем с удовлетворением всех его потребностей) зависит от множества причин, бесчисленного множества комбинаций. Напомним: с милым рай в шалаше. Разве можно учесть все привходящие влияния, а тем более — неспецифические, те, которые не могут быть заранее идентифицированы (например, природные катаклизмы или войны). Поэтому государство, в идеале, должно выстраивать всего лишь иерархию целей, множество допустимых моделей, алгоритмов, в которых всякий человек сможет найти место удовлетворению каждой своей потребности.
Самый простой пример такого подхода — правила дорожного движения. Можно развивать и пользоваться дорожными знаками, а можно издавать распоряжения и директивы, куда, как и по какой дороге ехать. Правила написаны в общем виде и не содержат указаний на конкретное время, место, обстоятельства, а лишь дают общие представления о ситуациях, в которых может оказаться каждый водитель. И, попав в такие обстоятельства, каждый может использовать правила с точки зрения своих личных целей. Представьте себе на минуту адский хаос, если каждый будет двигаться по предписанному путевым листом маршруту, а путевой лист он будет получать перед выездом по Интернету, учитывающим, например, пробки. Те, кто используют Интернет-приложения с пробками, нередко оказываются в дураках. Приложение показывает ситуацию нескольких десятков минут ранее, и даже за время доезда она может радикально поменяться: там, где была пробка, она рассосется, так как водители рванут на дороги-дублеры и забьют их.
Но мы — помните — про здравоохранение. А оно — грубо — из двух частей: собственно охрана здоровья и оказание медицинской помощи. Нельзя систему нашу (впрочем, как и все остальные социальные системы) рассматривать в черно-белом варианте. Очень много оттенков серого, цветного. Вместе с тем, чтобы стали понятными отдельные моменты придется упрощать ситуацию, делать ее биполярной.
Мы растем из плановой экономики — высшего достижения социалистического государства, в котором большая часть нас родилась и выросла. Но в процессе планирования в принципе невозможно учитывать склонности индивидов, и потому конкретный человек в плановом хозяйстве обезличен и выступает как средство, используемое государством для служения «всеобщему благу», группа, «отдельные категории граждан». Оттого-то социалисты считают роль личности в истории ничтожной, хотя вся история говорит об обратном.
Плановая экономика в современном отечественном исполнении привела к аккумуляции де-факто огромных средств здравоохранения в одних руках — правительства страны. Хотя по Конституции было заявлено распределение затрат на здравоохранение между федеральными и региональными властями, даже выделили муниципальный сегмент, но огромная часть, поступающая в фонд обязательного медицинского страхования теперь, централизована. Исходно, по закону 1991 г., было не так: в общую казну собиралась лишь небольшая — менее 10% всех средств ОМС — часть. Остальное оставалось в распоряжении фондов регионов страны. Но не на уровне муниципалитетов (районов, по-нашему). Теперь под видом консолидации, выравнивания, справедливого перераспределения деньги собрали на один счет. Да еще и увеличили почти в 2 раза, увеличив налог.
Но как мы догадывались, а теперь — знаем, использовали эти средства — не по назначению. Конечно, случайно. Средства ОМС должны расходоваться на медицинскую помощь: оказал помощь — получи деньги. Деньги за больным. Я прошу прощения, но воровать так неудобно. А вот если придумать всякие «национальные проекты», «программы модернизации», программы «информатизации», «всеобщей диспансеризации» и еще с десяток программ поменьше, тогда от этого пирога можно отрезать неплохой кусок. И не раз — постоянно. Надо только лозунг придумать хороший, подо что списать (освоить) деньги. В результате деньги до больных и врачей не дошли — им нашлось более «правильное», с точки зрения «общественного блага», применение. Удивительно, что все эти «проекты» на самом деле не являются проектами — лишь приблизительным и мутным направлением действий.
Нам говорят: нужны мегапроекты, нужно поднимать, насыщать, оснащать. Но надо помнить: от праведника-идеалиста, разрабатывающего идеи всеобщего блага, до оголтелого фанатика — всего-то один шаг. Самые опасные идеалисты те, кто громче других призывает к планированию, развитию «проектов» для массовых нужд. Эти планировщики нетерпимы, они становятся гонителями других, пытающихся осуществлять иное планирование. И вместо хаотического движения к цели начинается война между «правильными» и «неправильными». Кто не с нами, тот против нас!
На самом деле, кто сказал, что правильно: поднять ли зарплату медицинским работникам или расширить круг услуг, оказываемых больным, внедрять платные услуги или оплачивать «высокие технологии»? Где та система ценностей и целей, которая позволит сделать нам и нашему правительству правильный выбор? Каждый сегодня тащит одеяло на себя. Но все группы лоббистов не помнят про больного человека, про его нужды и чаяния. Вы про это не услышите никогда и нигде.
Демонизируя в нашем обществе В.И. Ленина, мы намеренно выплескиваем с водой ребенка. Осознав трудности, увидев перспективы социалистического строительства, нарастающий тоталитаризм попытался на практике реализовать либеральное развитие общества. Мы помним эту модель под именем НЭПа. В кратчайшие сроки предприимчивые люди, получившие возможность реализовать свой потенциал, его реализовали. Этот глоток свободы дал мощный толчок развитию страны: почти мгновенно поднялось сельское хозяйство, восстановились мелкотоварная промышленность и ремесленничество, вспыхнуло ярчайшей звездой искусство — поэзия, проза, кино, музыка, меньше известно — художники. После революции не прошло и 5 лет, и Гражданская война еще не отгремела до конца. В этот же период зажглись звезды многих выдающихся врачей и организаторов здравоохранения — Каминского, Семашко, Бурденко, Плетнева, Богданова, Яновского и более молодых — Мясникова, Тареева, Ланга, Кассирского, Петровского, Герцена и т.д. Эта плеяда врачей, именуется нами «классиками», мы скорбим по их исчезновению. Наступившая к концу десятилетия реакция, основавшаяся на выстраивании масс в «едином порыве», «стремлении к одной цели», кого-то из выдающихся врачей притушила, кого-то — полностью загасила и уничтожила. И мы имеем то, что имеем. Продолжаем снова развиваться в том же направлении единодушия и одобрямса.
Наша система не ориентирована на больного. Такого понятия — больной — нет в нашем законодательстве. Как нет понятия — врач, медицинская сестра. Пациента-клиента лечит у нас медицинская организация. Высшее достижение социалистического менталитета. Правила лечения устанавливает Минздрав страны, как, например, он — по закону — определяет срок беременности. Можно хихикнуть на этом месте, так в закон написали, но это — по Фрейду — отражает наш уровень мышления. Централизация, регламентация — вот наши помыслы и устремления. Собрать централизованно все сведения обо всех врачах в стране. Зачем? Не знает никто, но это, очевидно, здорово.
Безусловно, нельзя отрицать возможности путем принудительной стандартизации или запрета разнообразия достигать в некоторых областях изобилия, способного временно возместить отсутствие выбора. Но закон Ломоносова говорит однозначно: если где-то прибыло, значит где-то убыло. Создав новый оазис, мы иссушим какой-то источник.
Борьба социализма и либерализма позиционируется как борьба между «трудом и капиталом», между рабочим, создающим стоимость, и капиталистом, присваивающим созданную трудом стоимость. Эти отношения сформировали 2 класса — рабочий класс, создающий стоимость, и класс капиталистов, стоимость присваивающих. Государство вмешивается, чтобы сделать распределение стоимости более справедливым, устанавливая, например, продолжительность рабочего времени для рабочих, минимальный размер оплаты труда (например, почасовой, или МРОТ, как в нынешней России). Но государство — это чиновничий аппарат, стоимость не создающий, и формально не присваивающий ее. Следовательно, это некий промежуточный класс. Обозначение его как «средний класс» не приемлемо, так как этот термин уже занят: средним классом принято называть мелкотоварных производителей, являющихся одновременно создателями стоимости и ее потребителями.
Но если конфликт между производителем стоимости и присваивающим ее был поставлен во главу угла экономического развития, то промежуточный класс становится одновременно антагонистом и производителей стоимости, и присваивающих ее. Люди, входящие в этот промежуточный класс, безусловно, хотят получить немного стоимости от присваивающего ее класса капиталистов — отобрать, экспроприировать. Тем самым этот класс объективно заинтересован именно в увеличении прибавочной стоимости, иначе говоря, выступает на стороне капиталистов против рабочих. Если не ограничивать аппетиты промежуточного класса, он быстро сможет сесть на голову и капиталистам, и рабочим.
Класс рабочих включает не всех тех, кто работает, кто трудится — это не класс трудящихся. Класс рабочих — это производители товаров и услуг. Результатом их труда является прибавочная стоимость. Понимая это, наше правительство мимикрирует, создавая новый вид «услуг» — государственных. Правительство, его чиновники пытаются убедить всех остальных, что они тоже рабочие, создающие прибавочную стоимость. На самом деле никаких реальных услуг нет, ибо выписка справки услугой не является, а является результатом деятельности государственной машины, ради которой ей, машине, делегированы определенные права. По сути — это навязанная услуга. Справка лишь упорядочивает некую систему отношений. С другой стороны, государственные услуги призваны изымать часть капитала у рабочих и капиталистов. Иначе говоря, это еще одна система, еще один канал собирания налогов с населения. Очевидно, что число таких услуг ничем не ограничено и легко можно создавать новые денежные потоки. «Мне нужна справка, что вам нужна справка, что мне нужна справка...» Так система мытарства воспроизводит самое себя.
Где же в этой иерархии оказываются врач, медицинская сестра? Они производят реальные услуги, удовлетворяющие реальные потребности людей. Следовательно, они рабочие. Но на самом деле они представители вольной профессии, то есть работают по найму. Их основной задачей — так было первично — является не увеличение капитала, а обеспечение потребностей потребителей услуг (именно поэтому я против платности в медицине, допуская товарно-денежные отношения между пациентом и врачом как исключение, но не как правило). И в этом смысле врач является типичным представителем среднего класса: он сам оказывает услугу и сам присваивает прибавочную стоимость. Так — в идеале.
В нашей стране с растущим тоталитаризмом врача стараются сделать представителем промежуточного класса, оказывающего государственные услуги. Немного, вроде, чиновником. Косвенным подтверждением этого тезиса является система закупок лекарств и медицинского оборудования: эти закупки для больниц и обеспечения отдельных категорий граждан идут в соответствии с законом о закупках «для обеспечения государственных нужд». Так проходят канцтовары, машины для чиновников. И лекарства. Парадокс, видимый всем. Иначе говоря, медицина, в глазах чиновников, — это госууслуга. А врач — чиновник. Нет, врача в чиновники не берут, госслужба ему не идет, пенсии — как госслужащий — он не вырабатывает.
Удивительно, как многие, вполне считающие себя либералами, люди с прогрессивными взглядами сбиваются в тоталитарную секту и начинают травить одиночку, высказывающего отличное от их верований мнение. Примером тому является борьба с «антипрививочниками». Так как многие современные врачи убеждены предыдущими поколениями учителей, что прививками решены проблемы инфекционных заболеваний, они веруют в прививочный фетиш.

Вместе с тем нам хорошо известно, что возбудители — вирусы и бактерии — постоянно изменяются, на смену одним штаммам приходят другие, меняется и восприимчивость человека, обусловленная состоянием его естественного иммунитета — питанием, условиями проживания, гигиеной, контактом и т.д. На наших глазах исчезла проказа, ревматизм. Практически нет сегодня холеры, чумы. Благодаря появившемуся первому опыту интенсивной терапии в 1000 раз сократилась смертность от кори. Стал редким костный туберкулез. Зато в ХХ веке расцвели грипп и респираторные инфекции, ближе к концу столетия появились легионелез, микоплазменная инфекция, иерсениоз. Донорство крови, а позже распространение внутривенных наркотиков породили эпидемию гепатитов. Бездумно стремясь к полной стерильности в стационарах, мы породили внутрибольничные эпидемии стафилококковой и синегнойной инфекций.
Надо констатировать провал прививочных компаний. Особенно показательна корь. Безусловно, нельзя все мазать одной краской: судя по всему, с оспой справились именно благодаря прививкам, как и с полиомиелитом. Хотя я оставил бы и тут маленький элемент скепсиса — дальнейшая жизнь покажет, возможно, скептики что-нибудь обнаружат, что позволит поставить и этот «безусловный» успех под сомнение. А вот остальные «победы» вызывают сомнения уже сейчас. Например, вакцинация от туберкулеза — скорее опасный анахронизм, чем общественное благо.
Но вместо того, чтобы разбираться с сомнениями, искать истину, доказывать правомерность прививочных технологий, тоталитарное мышление заставляет всех строиться в отряды борцов с ересью. Флаг вам в руки, друзья.
Борьба идеологий социализма с либерализмом. Не отсюда ли берет свое начало современная концепция «медицины, основанной на доказательствах». Что-то память мне подсказывает, что профессор Арчи Кохрейн, «придумавший» это направление, в молодости отдавал дань социализму, воевавши в Интернациональных бригадах в Испании, потом оказался в плену у немцев и работал врачом в немецком концлагере. Я ничего плохого сказать не хочу, но первые свои опыты на людях Кохрейн ставил в концлагере.
Вот, что пишет профессор Карр, последователь «реалистической исторической школы», ведущей свое происхождение из Германии и связанной с именами великих мыслителей Гегеля и Маркса: реалист — это «тот, кто рассматривает мораль как функцию политики» и «не может логически допустить никаких ценностей, кроме основанных на фактах». Ничего не напоминает. Если нет доказательств — этого нет в природе: так считают многие юные таланты, достигшие определенных — впрочем, небольших пока — высот в современной медицине. А умудренные опытом старые врачи не понимают, почему надо отказываться от проверенных, не вызывающих сомнения технологий диагностики и лечения. Просто потому, что нет «хороших», «правильных» исследований? И подвергаются за это остракизму и осмеянию.
Либерализм в здравоохранении подразумевает, что здоровье человека — его личная зона ответственности. Хочешь быть здоровым — будь им. Многие заболевания можно предупредить, и мы знаем управляемые факторы риска: курение, ожирение, пьянство. С первым все ясно, менее ясно, но в целом понятно с третьим, а вот вторая позиция требует осмысления и доказательств. Но это вопрос для науки: установить пределы, границы. Как и с гипертонией: нормальное давление у подавляющего числа гипертоников не достижимо, это иллюзия — нормализации АД медикаментами, но некий предел, некий безопасный коридор гипертонии — вполне посильная задача. На заре своей преподавательской деятельности я убивал студентов за «рабочее давление», настаивая догматично, что АД должно быть нормальным и только нормальным. Это во мне бушевал социализм. Но с годами (довольно быстро дошел) понял, что и немного повышенное — тоже ничего. А теперь до этого договорился весь мир. Всего-то ушло на процесс понимания лет 25. Что это? Социалистические настроения очень прилипчивы.
Возвращаясь к профилактике. Социалистический подход — программа всеобщей диспансеризации, программа всеобщей вакцинации. Все средства хороши, те, кто этого не понимает — враги народа (повторяюсь, повторяюсь). Либеральный подход: пропаганда здорового образа жизни, перенос вопросов профилактики в личное поле, развитие ответственного самолечения, службы парамедиков, внедрение девайсов индивидуального пользования для мониторинга биометрических показателей. Меньше высококвалифицированных врачей, знающих как надо, больше участия всех остальных, менее квалифицированных, знающих мало, в тонкостях несведущих, но имеющих гораздо больше возможностей выполнения массы мелких, но суммарно более значимых для здоровья действий — чистить зубы, заниматься физкультурой, снижать потребление алкоголя, обеспечивать определенный уровень гигиены и ухода и др. Бурное развитие информационно-коммуникационных технологий позволяет все больше и больше «традиционной» медицины отдавать на откуп неспециалистам.
Итак, резюмируя. Государство в рамках данных ему нами прав, должно устанавливать общие ориентиры и рамки. Возможно — предлагать альтернативные пути решения. Изыскивать средства для финансирования. Нанимать исполнителей, выбирая из них лучших и поощряя качество. Но не спуская в виде приказов и инструкций способов реализации того или иного действия. Не загоняя врача в условия каких-то регламентов, порядков, ставок, нагрузок, времени на выполнение процедур и услуг. Да, лучшие практики могут быть объединены в стандартизированные протоколы, но протоколы должны носить характер рекомендаций, ориентировочной основы действий. Пусть врач разбирается сам у постели конкретного больного. Врачу представляются работодателем (нанимателем) условия для работы: вспомогательные услуги, операционная, необходимые лекарства и др. Врач как человек свободной профессии может работать сразу во многих клиниках, приходя на работу раз в неделю или раз в месяц (например, на выполнение определенных операций, процедур, консультаций). Это не должно исключать существования других организаций со стабильным штатом, постоянной клиентурой, организованной, скажем по месту жительства. Должно быть много разных вариантов. Должен быть определенный элемент хаоса. Категорически не должно быть организованного сверху единообразия.
Конечно, нельзя распустить всю ситуацию до анархии. Безусловно, какие-то государственные программы существовать должны. Но программы должны быть только там, где нет никакого иного способа решения проблемы. В первую очередь — в охране здоровья. Например, запреты на курение. Да, это не позволяет решить проблему уже курящих, но сокращает количество выкуриваемых сигарет и уменьшает число начинающих курить. Доказано. Другого способа нет. Запреты на алкоголь (ограничение времени продаж, возраста покупающих) — алкоголик останется алкоголиком, но пить в целом в обществе станут меньше, да и алкоголики станут меньше потреблять. Уже результат. Мне импонирует программа борьбы с солью в Финляндии ради снижения риска гипертонии (а там соль ох, как любят): цена соленых огурцов внезапно стала в 2 раза выше маринованных и вообще они сильно подорожали, исчезли вкусовые (соленые) добавки из колбас. Не думайте, что можно поесть вкусного финского сервелата — такого там нет, колбаса почти как бумага. Но гипертонии стало меньше. А вот иные программы социалистического толка (то есть для всеобщего блага) должны быть исключены. И уж точно их не должно быть в клинической медицине.
«Цель оправдывает средства» — жуткий лозунг плановой экономики, провоцирующий власть на людоедские поступки. Для выполнения плана «любой ценой» нет моральных пределов. М. Ганди писал обратное: Целью нельзя оправдать средства. Выбирая цели, думайте о средствах.
Не сочтите, друзья, все вышенаписанное бредом сумасшедшего. До маразма (надеюсь) еще далеко. А вот о путях дальнейшего развития системы здравоохранения думаю постоянно. И прихожу к печальному выводу: мы (общество, не только российское, аналогичные вопросы и тенденции есть во всей Европе да и в Северной Америке) на очень важном, очень ответственном перекрестке общественного развития. Куда свернем — не ясно, к диктатуре, государственному террору или, наоборот, увидим, наконец, человека со всеми его потребностями — мне не очевидно. Но в зависимости от того, куда свернем, совсем по разному будет развиваться медицина. Скажу еще больше: мы с вами можем развернуть общественную ситуацию в разном направлении. Мы, средний класс, самая (не смейтесь) информированная, развитая в различных сопредельных сферах, профессионально консолидированная группа людей, граждан. Мы очень социально активны, хотя не всегда осознаем свое место в истории. Именно поэтому я и решил поделиться отрывочными своими мыслями с вами. Тут есть еще над чем подумать. Давайте поработаем вместе, пусть этот текст станет прообразом Манифеста либерального здравоохранения, справедливого здравоохранения, здравоохранения, открытого для всех.
О-как...
Опубликовано в Вестнике МГНОТ №5 (144) Май 2014